Римская волчица. Часть 2
Шрифт:
Оправдывается он что ли.
— У меня под ногами была полная готовых к войне легионов планета. Куда я их по-твоему должен был погрузить? Подумай, как они смотрели в небо и ждали кораблей, которые понесут их к победе. А потом — просто ждали.
Электра невольно подняла взгляд, выискивая знакомый контур «Светоносного». Но флагман Второго дрейфовал слишком далеко от Земли.
— Все они были готовы убивать и умирать за Рим. За Рим! А не в бою с такими же римлянами. Анна собиралась уже тогда бросить легионы против легионов. Я узнал об этом в последний момент, — Гай вцепился в стол, как будто тот был виноват во
«Нас, пожалуй, после этаких откровений старичье отсюда живыми не выпустит», прокомментировал Антоний, вдыхая аромат цветка олеандра. Вид у него был самый незаинтересованный.
«Я надеюсь, ты хотя бы записываешь».
«Я даже десятой доли не знал. Они нас прямо тут и закопают, зуб даю».
— Не вали все на Анну! Удобно, ее-то тут нет. Римлян с римлянами стравила не она, а тот, кто прислал к нам Второй флот вместо Третьего. — Конрад высился над Гаем, как бронетанк с наведенными орудиями. — Я тебе сам скажу, почему ты нас предал. Ты понял, что дело не выгорит, и быстренько соскочил. Дай угадаю — возглавил потом комицию по расследованию мятежа?
Гай чуть ссутулился, смуглое лицо его посерело, он даже поднял было руку в протестующем жесте, но тут же остановил себя, выпрямился, вздернул подбородок.
— Туше. Хорошо же ты меня знаешь. Да, комицию я возглавил.
Конрад замер, будто споткнулся. Наверное, ждал, что родич, вопреки всему, опровергнет обвинения.
— Что-то с чем-то не сошлось, стало ясно, что ни диктатором в начавшейся войне, ни даже военным консулом тебе не стать, и ты вильнул, — горько прибавил он после паузы. — Ловко сманеврировал. И каково тебе было рассматривать дела? Запирать навеки блестящих офицеров? Тридцать восемь моих соратников погибли, сошли с ума или гниют где-то в заточении. Отправлять на расстрел Поллукса Мартелла, Клавдию Юнию, молодого Марция. Обрекать их на вечное забвение! А ведь я помню, как ты произносил заздравные речи на празднике его вступления в должность!
— Хватит слезу выжимать! Все знали, на что идут, ввязываясь в мятеж. Невинных детей там не было.
— Я десять лет провел в могиле и могу позволить себе назвать вещи своими именами.
— Десять лет — не так и много за измену Риму и сенату! Как думаешь, почему это тебя не расстреляли? Может, потому что именно я возглавил ту чертову комицию!
— Почему. Ты. Не привел. Флот, — Конрада будто заело, как тяжелый, заржавленный механизм.
— Не то чтобы я вообще не прислал флот! — сенатор повысил голос и в нем вдруг проявилась дребезжащая нота.
— Флот, да не тот!
— Хорошо, вот тебе правда! Я не захотел бросать великий Рим в войну, пустив во главе парочку обезумевших полководцев.
— Ах ты!… Как же…
Конрад задохнулся, сжал кулаки. Гай зло оскалился. Похоже, эти двое уже не замечали Электру с Антонием, призраки былого окружали их.
— Вы же с Анной горячо поддерживали мой план!
— Вы с Анной оба рвались в бой, как акулы на кровь!
— Что же ты молчал, если был не согласен?
— Ты не слушал! А Анна сошла с ума. Я не мог поддержать ее безумие.
— Почему не предупредил!
— Я поздно узнал! Дать отбой тоже было поздно. А ты был готов засыпать трупами дорогу к своим идеям!
— А ты, значит, не был готов! Ради своего драгоценного величия! Ради возвышения имени, ради власти!
— Не такой ценой! Не ценой войны римлян с римлянами! Нашей целью должен был стать Халифат!
— Если бы тогда повоевали, не было бы всего этого дерьма теперь!
— Ах не было? Было бы еще как! Ты не слышал, что она несла в ночь перед мятежом! Авла, священная земля! Сияющие ангелы! Предназначение! Гибель Рима! Она бы повела флот и государство в пропасть, а ты пошел бы за ней, как пес на веревочке, потому что ничего не видел, кроме своей чаемой войны! Конечно, я изменил решение, выслушав ее. Ты не представляешь, что она…
Тут Гай опомнился, бросил взгляд на застывшую Электру, и мигом прикусил язык.
— Конрад, я не мог, — сказал он уже тише, почти умоляющим тоном. — Просто поверь мне. Я говорил с ней в ту ночь и ясно понял, что она сошла с ума. Я не мог позволить раскрутиться этому маховику и употребил все свое влияние в сенате, чтобы для подавления бунта прислали Второй флот вместо Третьего. Да, я предал тебя, твоих людей — считай так. Но это было ради высшего блага. Допустимая жертва ради спасения остального. Мало того, это я приказал бомбить Авлу спустя десять лет. Потому что она все еще рвется туда — и я не знаю, зачем. Прости меня. Все что я смог тогда сделать, это избавить тебя от расстрела.
Конрад не отвечал, шея и уши его налились багровым. Он не сводил прищуренных глаз с Гая.
Если кинется — я ведь его не удержу, подумала Электра. Ни словом, ни делом. Прав Антоний, тут нас и закопают, как нежелательных свидетелей этого запоздавшего на десять лет откровенного разговора.
Однако огромный легионер только молча протянул руку к молоденькой пинии, все еще не отрывая взгляда от побледневшего родича, коротко двинул пальцами — тонкий стволик хрустнул и сломался. Настала дительная и, казалось, окончательная тишина. Потом Гай кратко прикрыл глаза и поднялся. Конрад смотрел на него, не говоря ни слова.
— Мы с Конрадом Марциалом пройдемся, — сказал сенатор. — Извините нас.
Антоний задумчиво проводил их взглядом. Высоченный и широченный Махайрод, на котором даже серая роба без знаков различия сидела как генеральская форма, и хрупкий усталый Гай в штанах и шлепанцах. Электре показалось, что они шли молча, а может, разговаривали в чипах.
— Наш беглец с Луны вот-вот открутит дружочку голову и нам придется вызывать отловочную команду. А тебе — выкручиваться в Cенате одной.
— Мне уже все равно, братец. Пусть договариваются, как хотят. Братоубийства не хотелось бы, конечно. Боги, я до сих пор не понимаю, что же они затевали десять лет назад! Анна собиралась предать их обоих? Уже тогда стакнулась с Халифатом? Хотела разрушить Рим? Как же Гай молчал столько времени! Как только он ей позволил продолжать командовать Третьим флотом.
Антоний неопределенно хмыкнул.
— А ты что, не слышала, что он сказал? «Ночью она проговорилась». Ежу же понятно, они с Анной где-то проводили время, накануне мятежа. Где-то, откуда можно было конвертопланом долететь и к флоту, и на Землю. На Степи, может быть. Они, похоже, были любовниками. Если только это не был тройственный союз, что-то опасаюсь уточнять на этот счет у Конрада!
— Почему обязательно любовниками? Может, единомышленниками.
— О единомышленниках так горячо не говорят! И потом — ты бы стала сдавать сенату свою любовь, пусть и бывшую?