Римские рассказы
Шрифт:
Я объяснил ей все это, чтобы она знала, кто я такой и каковы мои намерения. В ответ я услышал:
— Итак, куда же нам лучше поехать?
Я назвал один из ресторанов, но она только скривила губы.
— Почему бы нам не поехать за город, например в Фьюмичино?
— За город, в такую погоду?
— Так даже лучше… И потом это на море, и мы сможем поесть там рыбы.
Подумав, что такой дальний путь поможет нам сблизиться и что, быть может, она не зря предлагает мне эту прогулку, я сказал:
— Хорошо, едем в Фьюмичино.
Когда мы проезжали
— Бедная мама… она спросила, где я и с кем, а я ей ответила — с Аттилио… Вот теперь ей придется поломать себе голову, что это за Аттилио.
Завернувшись в свой плащ, она живо уселась в машину. И мы поехали.
Мы выехали из Рима по блестящему, как зеркало, шоссе Мальяна. Солнце сверкало так ярко, что было больно глазам. Но не проехали мы и двух километров, как небо почернело и начался страшный ливень. И пока «дворник» расчищал залитое дождем ветровое стекло, я решил, не теряя времени, рассказать ей о себе и о своих планах.
Видя, что мои слова находят у нее живой отклик, я почувствовал облегчение. Она говорила:
— Человек не может жить один, как какая-нибудь собака, ему нужна подруга жизни, нужна ласка, нужна любовь.
— Вот именно.
— И потом, — продолжала она, — мужчина, у которого нет любимой женщины, теряет желание трудиться. Действительно, ну для кого ему тогда работать?
— Верно!
— Женщина вносит в жизнь мужчины столько обаяния, нежной привязанности, сколько не может ему дать ни один друг.
— Что и говорить!
— Мужчину, у которого нет подруги, нельзя назвать настоящим мужчиной.
— Я думаю точно так же.
— В тяжелые и печальные дни одна только женщина может утешить мужчину и вдохнуть в него новые силы.
— Святые слова.
— Мне кажется, что такому человеку, как вы, — заключила она, — нужна добрая и сердечная девушка, которая бы о вас заботилась больше, чем о самой себе, девушка, которая бы вас хорошо понимала и была бы даже способна на жертвы.
В общем, она оказалась так умна, проницательна и благоразумна, что я совсем успокоился: именно о такой девушке я и мечтал.
— Как вас зовут? — спросил я.
— Джина, — ответила она.
И тогда я сказал:
— Джина, я чувствую — мы созданы друг для друга.
И придерживая одной рукой руль, другой я попытался найти ее руку, но она сказала:
— Ты лучше правь, а руку мне успеешь пожать и в Фьюмичино.
И хотя это «ты» было сказано вполголоса и как бы невзначай, я был очень доволен.
Между тем среди рваных и черных туч снова проглянуло ослепительное солнце. Мы проехали станцию Мальяна, и дорога пошла через зеленые, пропитанные влагой поля, которые теперь блестели, словно озеро.
Дорога была совсем пустынна, нам встретилась только одна маленькая светло-коричневая машина, в которой сидели двое мужчин. Они то перегоняли нас, то оставались позади, словно не хотели потерять нас из виду.
— Чего им нужно, этим болванам? — сказал я и, включив мотор на полную мощность, обогнал их.
Она выглянула из машины и с усмешкой сказала:
— Двое мужчин без женщин, вот и развлекаются, как умеют. Бедненькие!
Я оглянулся на дорогу и, видя, что машины больше нет, снова замедлил ход. Но вот кончились мокрые от дождя поля, и дорога пошла через лес. Черный асфальт весь был усыпан желтыми, оранжевыми и коричневыми листьями, сбитыми ветром и дождем. Деревья в лесу тоже были желтые, оранжевые и коричневые, а сейчас, залитые солнцем, они казались золотыми.
Вдруг она вскрикнула:
— Смотри, какая красота! Ну-ка, останови машину.
Я остановил, и она сказала мне:
— Знаешь, что я придумала? Ты выйдешь сейчас из машины и соберешь мне в лесу букет цикламенов.
— Цикламенов?
— Ну да. Посмотри, сколько их здесь!
Я взглянул и, действительно, под кустами, среди желтых листьев и яркой зелени мха, увидел множество цветущих розовых цикламенов.
Она томно прошептала:
— Ты не хочешь нарвать букет для своей Джины?
Она погладила меня по щеке и, словно для поцелуя, протянула свои губы. Я решил, что настал вполне благоприятный момент заключить ее в свои объятия. Но она оттолкнула меня:
— Нет, нет, только не здесь, подожди до Фьюмичино. А пока ступай и собери мне букет.
Я послушно вылез из машины, оставив дверцу открытой. Она крикнула мне вдогонку:
— Ступай дальше, там цветы еще красивее!
И я, с трудом пробираясь через кустарник, цепляясь брюками за колючки, все дальше углублялся в лес и собирал ей цикламены.
После дождя в лесу было очень сыро, пахло влажной землей, мхом и гниющим деревом. На каждом шагу с веток, которые я задевал головой, на меня обрушивались целые потоки дождевых капель, так что вскоре лицо у меня стало совсем мокрое.
А цикламены были действительно хороши, и, собирая их, я с радостью думал, что вот, наконец-то, у меня есть девушка. И мне было приятно собирать для нее букет. Я старался срывать самые крупные, самые высокие и яркие цветы. И я слышал, как она кричит мне:
— Иди, иди подальше… Там цветы еще лучше!
Наконец, стоя в самой гуще зарослей кустарника, я выпрямился, чтобы показать ей уже готовый букет. Как вдруг сквозь заросли низкого кустарника, в просветы между деревьев я увидел, что у обочины дороги остановилась светло-коричневая малолитражка, из нее вылез человек в плаще и торопливо пересел в мою машину. Я закричал:
— Стой… Стой! — и бросился бежать. Но оступившись, упал на землю, лицом в мокрый мох.
О моем возвращении лучше не вспоминать.
Я прошел пять километров пешком. Я был так потрясен, что до самого переезда у Фьюмичино не выпускал из рук букета цикламенов. Мне не хочется даже рассказывать о том, как спустя неделю, выходя из одного магазина в центре Рима, я встретил эту ведьму и отправил ее в полицию.