Римские термы: Гладиатор
Шрифт:
Рабыня-служанка Фелица привела Германуса. Изящный серебряный кубок без ножки был наполнен вином, и предложен гостю. После, по знаку хозяйки, рабыня удалилась. Он сделал несколько длинных шумных глотков и, вроде как, расслабился. Убедившись в этом, она начала разговор.
— Я в очень тяжелой ситуации, Германус. Только страх за свою жизнь заставил обратиться к тебе с таким предложением. Ты можешь поверить в это?
— Ты пока не сказала, что именно предлагаешь, — гладиатор замолчал, посмотрев на кубок, допил его содержимое, и поставил на низкий деревянный столик.
Атилия сидела на лежанке с подушками. Он расположился на подобной напротив и смотрел
— Моего мужа зовут Луций Цецелий Траян, он сын вольноотпущенника, предыдущего императора. Сейчас в отъезде по делам.
Стараясь говорить тихо, но четко, выговаривая не спеша каждое слово. Она следила за поведением гладиатора, хотела узнать его реакцию на сказанное.
— Это его дом. Как я уже говорила — он казначей императора. Очень важный чиновник и влиятельный человек. Я дочь обедневшего патриция из древнего рода Атилиев. Мой дед был казнен, его оболгали. Все имущество нашего рода отняли в пользу императорской казны. Лишь безупречная служба моего отца в легионе, где он был трибуном больше десяти лет, спасла от полного разорения семью. Теперь ты понимаешь, как я стала женой безродного, но богатого человека.
Атилия нервничала, в руках она крутила платок, надеясь этим хоть немного успокоиться. Ей необходимо было раскрыться чтобы он почувствовал доверие к ней.
— Говоришь тебе грозит опасность, с чего ты решила? — спросил гладиатор.
Она, собравшись с силами, и посмотрев на Германуса, стала отвечать:
— Его предыдущая жена была убита и найдена в саду этого дома. Говорили, будто воры пробрались через незапертую калитку. Сначала я тоже в это верила. Недавно сюда приходил его сын, убитая была его матерью. Он специально пришел, когда муж отсутствовал — они не ладят друг с другом. Секст Цецелий Метелл его имя. Он управляет когортой городских вигилов. Так вот, он уверен, что это его отец все подстроил. По службе ему, кроме всего прочего, часто приходится заниматься расследованиями убийств в городе. Он узнал от знакомых и соседей — его отец часто бил мать. Очень сильно избивал. Рабыня, которую обвинили в связи с убийцами, пропала. Остальных рабов Луций увез в Азию, а вернулся оттуда с другими.
— Ты думаешь, он избавился от своих рабов, потому что боялся? Судьи Рима не верят рабам, они верят тем, кто платит.
Германус выглядел удивленным и, видимо, не доверял ее словам. Он говорил так, словно вынужден произносить вслух прописные истины.
— Да, раб против гражданина не может выступить в суде. Но Луций по какой-то причине не давал никому, разговаривать со своими рабами после смерти жены. Даже сыну. Секст с четырнадцати лет живет отдельно, — теперь Атилия говорила быстро, хотя все еще тихо, но она спешила развеять его сомнения, — Подумай сам — он увез всех домашних рабов и привез новых. Продал обученную прислугу, годами ему служившую и знавшую все в этом доме. Его привычки, требования и как ему угодить. Таких рабов не продают.
— Ладно. Но зачем ему убивать свою жену? — гладиатор явно искал логического объяснения.
Атилия снова перешла на размеренный темп разговора.
— Его сын, думает это вышло случайно. Луций Цецелий Траян получает удовольствие, избивая людей. Когда он напивается, в него вселяется демон. А пьет он часто. Когда дома — почти каждый вечер.
Германус отвечал медленно, как бы обдумывая каждое слово:
— Ну ладно, допустим, это он убил жену, может, и ты под топором ходишь. Эмм, я в этом деле как могу помочь? Ты хочешь нанять меня охранять спальню? Да это смешно — он выгонит меня в первый же день.
— Скоро
Все это она сказала очень тихо. В глазах Германуса появилось сильное удивление. Он потер большим пальцем правой руки ладонь левой. Его плечи напряженно поднялись. Гладиатор смотрел на ее лицо в районе подбородка. Губы, видимо, сильно пересохли, он несколько раз их облизнул. Атилия встала, и сама наполнила его кубок вином, подошла и вложила ему в руки. Присела рядом, но не прикасаясь.
— Понимаешь, он поддерживает одну группу сенаторов. Дает деньги на подкуп избирателей, — она говорила так же тихо, но четко, — а у политиков всегда есть враги. По городу пустят слухи о его убийстве от рук фанатиков другой партии. Такое часто случается, и бывало даже на Форуме. А Луций любит посещать очень злачные места, для своих садистских утех. Там убивают чуть ли не каждую ночь. Сам знаешь, ты же живешь в Субуре.
Германус успокоился. Он несколько раз приложился к вину, и опустошил кубок. Затем поставил его на стол и, повернулся к ней. Атилия увидела перед собой уже не трезвый взгляд.
— Эм… За деньги я на такое не соглашусь, — он смотрел ей прямо в глаза, и она только сейчас увидела какие они голубые, — Чем именно ты готова мне отплатить?
Она поднялась, быстро и плавно вернулась на свою лежанку. Присев на нее ответила:
— У моего отца есть небольшое имение близ Рима. Он собирается открыть там школу гладиаторов, и ему нужен управляющий. Сам он не может быть ланистой, в виду своего положения в обществе. Став вдовой, я смогу ссудить ему столько, что он сможет выкупить самых известных бойцов в городе. У тебя появиться возможность стать ланистой лучшей школы гладиаторов во всей империи, и прославиться уже в этой роли. Ты сможешь взять жену даже из римлянок. Так же у тебя будет возможность выкупить своих товарищей. Я уверена, о такой карьере ты и мечтать не мог, а теперь она реальна. Что скажешь, хорошее предложение?
На последней фразе она налила вина себе в бокал и маленькими глотками стала его смаковать. Вино было бордово-красного цвета. Оно пахло виноградом и пряностями. На вкус кисловато с оттенком сладкого перца. Подвалы дома были забиты лучшими винами со всей Римской империи. На вино муж денег не жалел. Он покупал его у тех же поставщиков, которые наполняли подвалы дворца императора. Луций постоянно хвастал этим перед гостями. Не было ни одного гостя, кто бы ни восхищался его выбором. Еще бы! Ведь это выбор самого августейшего правителя империи.
Гладиатор подумав, стал говорить, глядя на стол перед собой.
— Я родился свободным. Рабом меня сделали римляне, — он говорил не спеша, — Мой отец был знатным воином большого германского племени. Он был отличным воином, как все в его роду. Вот пришли римляне, которые уже захватили полмира. Но им казалось все мало, и они стали отнимать земли моего народа. Поселение где мы жили сожгли, всех кто сопротивлялся — убили. Тех, кто не мог сражаться — взяли в плен и продали в рабство. Я был слишком мал, чтобы это помнить. Но мне никогда не забыть, как мать, умирая, кричала: «Бейся, мой сын! Ты мужчина!». А я все никак не мог поднять меч отца. Он был слишком тяжел для меня тогда.