Римский орел
Шрифт:
– Или тебя, - холодно произнес Геннадий.– Не вижу разницы между тобой и свиньей.
Не стоило это говорить, но Черепанов ничего не мог с собой поделать.
Сэм запнулся...
– Что он сказал?– потребовал по-испански Панчо.
– Переведи ему, Сэм!
Мулат перевел. Очевидно, перевод был точен, потому что Панчо тут же перестал ухмыляться.
– Посмотри на это, русский?– В руке латиноса был здоровенный автоматический пистолет. "Ингрем", кажется.– А теперь туда!– Панчо выбросил руку, грянул выстрел и подстреленный
– Хочешь попробовать?– Пистолет уже глядел в переносицу Черепанова.
"Не "ингрем", - подумал Геннадий.– "Ингрем" одиночными не стреляет. И откидного приклада нет".
– Панчо, нет!– выкрикнул Сэм.– Не спорь с ним, летчик! Он дурной, он выстрелит!– Мулат был по-настоящему испуган. Он нес за Черепанова личную ответственность перед Ляном.
Геннадий на пистолет не смотрел. Он смотрел прямо в глаза меченого.
– Отпусти меня, детка, - сказал он по-русски, и погладил юную индианку по гладким волосам.
Девочка поняла. Разжала руки, встала. Ее черная макушка не доставала даже до нагрудного кармана Панчо. Совсем крошка. Головорез снова осклабился, начал опускать оружие, открыл рот, чтобы что-то сказать... Черепанов выбросил вперед руку... Панчо тут же нажал на спуск. Пистолет был направлен в живот Геннадия, но выстрела не произошло, потому что по ту сторону спускового крючка, между ним и скобой оказался палец Геннадия. В следующее мгновение рука Панчо хрустнула в запястье, а сам он с воплем грохнулся на траву. А его пистолет остался у Геннадия.
Но и на летчика уже было направлено не меньше дюжины стволов. У головорезов Ляна тоже была отменная реакция и солидный опыт.
– Не стрелять!– Из-за угла столовой появился китаец.– Не стрелять! повторил он по-испански и еще раз по-английски, для Черепанова.
– Что здесь произошло?
Панчо, баюкая сломанную кисть, заговорил яростно. Лян прервал его на половине фразы.
– Сэм?
Мулат зачастил по-испански. Пока он говорил, азиат пристально разглядывал Черепанова. Пистолет в руке Геннадия он игнорировал.
"Коммандос" загалдели, но азиат сказал что-то, даже особенно не повышая голоса. И стало тихо.
– Умеешь драться?– спросил китаец Черепанова.– Хочу проверить, чего ты стоишь, русский. Положи пистолет и покажи мне, на что способен.
– Зачем?
– Затем, что мне этого хочется. А тебе разве - нет?
"Он крут, - подумал Черепанов, вспомнив, как лихо китаец сиганул с четырехметровой высоты.– И наверняка владеет всякими кун-фу, у-шу. Но ведь и мы не лыком шиты. И весу во мне килограммов на пять больше... И терять мне нечего опять-таки, а вот я ему, похоже, нужен". Черт возьми! Разве не было у него самого желания накостылять самоуверенному азиату?
Черепанов поставил пистолет (австрийский, надо же!) на предохранитель и бросил на траву.
– Давай, - сказал он.– Попробуем...
Головорезы тут же подались в стороны. Загалдели, но уже скорее одобрительно, чем осуждающе.
"Мужики везде одинаковы, - подумал
Он скинул шлепанцы - босиком надежнее, потер ладони, шеей подвигал, подышал...
Китаец ждал. Представлял гостю право первого броска. Ну что ж...
В быстроте с Геннадием мало кто мог конкурировать. Азиат только и успел, что чуток назад податься, а уже оказался в захвате. И сразу бросок. Жалобно затрещала рубаха китайца, скрученная черепановскими пальцами. Почва ушла из-под ног китайца. Правда, он ухитрился вцепиться обеими руками за каменное предплечье Черепанова, а тот уже послал противника резко и мощно - вверх и назад...
И тут что-то произошло. Бросок был уже сделан, Лян был уже в воздухе, но пальцы Геннадия, подхватившие китайца под ремень, почему-то сами по себе разжались. И упал азиат совсем не так, как должен был упасть - плотно припечатанный о землю, а боком. При этом вывернулся и ухитрился чуть ли не на ноги сразу встать. Но его рубаха была все еще в захвате, и Геннадий рванул его на себя, собираясь перехватить второй рукой... Но второй, левой руки у него не было. То есть она была, но почему-то висела плетью и отказывалась повиноваться. А китаец легко, необычайно легко подался навстречу...
На этот раз Черепанов успел понять, что произошло. Вернее, почувствовать, как мягкая, почти нежная рука Ляна скользнула по его руке, от запястья вверх, а потом пальцы китайца как-то проникли между черепановских мышц, уже у локтевого сгиба, и правая рука Геннадия отнялась так же, как и левая. Миг спустя дикая боль, словно удар тока, проскочила между онемевшими руками Черепанова. У Геннадия как будто сердце остановилось. Наверное, он закричал. Если этот вибрирующий вой можно назвать криком. В следующий момент китаец резко хлопнул летчика ладонью точно в центр груди. И Черепанов отключился.
Отключился и не слыхал, как восторженно заревели "коммандос". И не увидел, как Лян поднял руку, призывая к молчанию. Кивнул на лежащего Черепанова:
– Летчика отнесите в блок. Аккуратно.– Затем азиат указал на Панчо. Ему - десять плетей и в лазарет.
Подручные зароптали было, но холодный, равнодушный, как у ящерицы, взгляд раскосых глаз прошелся по лицам - и ропот увял.
– Этого, - кивок на подвешенного, - кончайте. Остальных - к делу. Мне нужны рабочие руки, а не харч для кондоров. Можете взять пяток баб - на всех. А эту, - жест в сторону девочки, которая опрометчиво понадеялась на защиту Геннадия, - эту - мне. Выполнять!
Китаец повернулся и неторопливо двинулся прочь. А его подчиненные, не мешкая, принялись выполнять приказ. Точно и быстро.
Правда, те, кто тащил Геннадия, не удержались и уже внутри попинали бесчувственное тело. Но аккуратно попинали. Без членовредительства. Они знали своего командира. Только очень хорошие деньги могли удержать этих людей рядом с таким чудовищем. С другой стороны, деньги действительно были очень хорошие, а чудовище крайне редко убивало своих ради развлечения.
Глава пятнадцатая