Римский орел
Шрифт:
– Можно, - кивнул Плавт.– Но учти: только варвары бьются каждый на свой собственный лад. Настоящая сила армии - строй. Это если пехота. Да и конница тоже. А индивидуально мечом махать - это, друг мой, не воинское дело, а потешное. Гладиаторство.
– Это я понимаю, - кивнул Черепанов.– Меня в свое время тому же учили.– Деталей он уточнять не стал.– Но нас здесь двое, так что строя не получится. Да и коней у нас нет. Сам понимаешь.
– Понимаю. Значит, будем исходить из того, что есть, - согласился Плавт.– Ты покушал?
– Да, благодарю. Ты отличный кулинар.
– Пустое, - отмахнулся римлянин.– Я же сказал: легионер должен уметь все. И кашу сварить, и мост построить. А сейчас, Череп,
Глава двадцать первая
ВАНДАЛЫ
Недели за три они без особых приключений отмахали, по прикидкам Черепанова, километров четыреста. Могли бы и больше, но приходилось сходить с курса, чтобы запутать след. Хотя, по предположению Плавта, это были уже не квеманские земли, тем не менее квеманский отряд копий примерно в сорок все это время тащился за ними. Раз десять друзьям удавалось увидеть их с относительно небольшого расстояния, например, при переправах. Раз десять им казалось, что квеманы потеряли след. Но лесные варвары были упорны. А может, просто очень сильно обижены. Плавт не раз пенял Черепанову: мол, ни к чему было рубать варварских идолов. Геннадий же резонно возражал: пока со стороны богов мести не наблюдается, а преследуют их исключительно люди. Вот ежели бы сами боги на них накинулись, тогда он, Черепанов, принял бы ответственность на себя. Что же касается людей, так разве кентурион не обещался разобраться с ними собственноручно?
Крыть было нечем. Тем не менее предложение Черепанова зайти преследователям в тыл и устроить охоту на охотников, Плавт отверг.
Во-первых, сказал он, это их местность, и все преимущества ландшафта на стороне лесовиков-преследователей. Во-вторых, игра не стоит свеч, поскольку в мешках у друзей куча добра, а добыча, которую можно взять на преследователях, весьма сомнительна. В-третьих, он зуб готов дать, что охотятся на них не какие-нибудь мужики от сохи, а крутые ребята. И лично он, Плавт Аптус, не берется подкрасться к таким незаметно и порешить без помех. В-четвертых, в любой заварушке можно запросто схлопотать, например, стрелу в ляжку. А в их ситуации это все равно что летальный исход. В-пятых, лично он, кентурион, считает, что свой долг квеманам уже отдал, а если старина Череп полагает иначе, то ему ничто не мешает добраться до цивилизованных мест, навербовать за наличные сотню рубак - Плавт готов ему в этом помочь - и врезать преследователям прямо и грубо, по-солдатски. Но уже на равных.
Впрочем, убеждать Черепанова особо и не требовалось. Он был уже не в тех годах, чтобы играть в Рэмбо без острой необходимости. Главным побуждающим мотивом в данном случае было желание вернуться к тем местам, где утонул в болотной грязи его спускаемый аппарат. Не к аппарату, а к оставшемуся в одиночестве летчику-исследователю Алексею Коршунову.
Повернуть же вспять, когда за тобой идут несколько десятков разгневанных головорезов, было, мягко говоря, опрометчиво. И задача упрощалась до примитива: унести ноги. Тем более что Плавт не уставал повторять: первый кентурион первой когорты Первого Фракийского легиона это не какой-нибудь варварский вожак в волчьей шапке с бляшками, а очень даже значительная фигура. Но только не в этих мокрых чащобах, а на цивилизованной территории Великой Римской империи. До которой, кстати, уже и рукой подать.
Черепанов очень сомневался насчет личной крутизны Плавта. Вряд ли даже очень крутой сотник имеет реальную власть в стране, где армия исчисляется сотнями тысяч. Много ли значит какой-то там командир роты? Правда, если этот командир роты знаком с командиром дивизии и, более того, является его личным другом - дело другое. Но кто поручится, что дружба кентуриона и легата - не вымысел самого Гонория?
Но Плавт был единственным пропуском Черепанова в цивилизацию. И не худшим из возможных, потому что, если не считать чрезмерной похотливости, не имел никаких недостатков. С точки зрения подполковника. И можно было не сомневаться, что родина кентуриона
Кентурион остановился. Лес, и без того светлый, впереди еще более посветлел. Поляна или прогалина. Или хутор какой-нибудь.
"Опять Плавт бесчинствовать будет", - мрачно подумал Черепанов.
В прошлый раз, когда они на селение наткнулись, Гонорий (как, впрочем, и обычно) такого шухера навел... Не знай Черепанов заранее, кто тут цивилизованный римлянин, а кто - дикие варвары, точно перепутал бы. Плавтовы установки были примитивны и практичны, как резиновая дубинка: мужиков резать, баб трахать. Причем и то и другое - прямо с порога. Под эту практику, ясное дело, подводилась идеологическая база: мол, берем на опережение. Пока они нас не взяли. Но подполковник не сомневался: будь лесовики даже абсолютными пацифистами, поведение Плавта и на йоту не изменилось бы. Но Плавт Черепанову, можно сказать, - друг. А местные лесовики - враги. И это факт.
Кентурион шумно потянул носом воздух.
– Угу, - сказал Черепанов.– Дым. И корова мычала. Жилье неподалеку.
– Да, - римлянин широко улыбнулся, - дым, да. И Данубий.
– Что?
– Река. Большая река. Я чую ее: она близко. Данубий это, Череп! Я уверен!
– И что?– Подполковник не понимал его восторга.
– Там...– Кентурион махнул рукой вперед.– Там, дальше, - она.
– Кто?
– Она, друг мой Геннадий! Империя! Рим! Вперед, ну!– И Плавт вприпрыжку понесся вниз по склону. Подполковнику ничего не оставалось, как последовать за ним.
Радость римлянина заразила Черепанова. Он тоже мчался вперед, перепрыгивая через корни и валежник - только стволы мелькали...
Как и следовало ожидать, ничем хорошим подобная беспечность закончиться не могла.
Они с ходу вылетели на опушку...
Оппаньки!
Шагах в пятидесяти тянулась узкая грунтовая дорога. Ниже, примерно в полукилометре, синела большая река. Между лесом и рекой лежал невысокий холм, увенчанный деревянной крепостцой, вокруг которой в беспорядке были разбросаны домишки, маленькие огородики и узкие желтые полосы полей.
Поля, поселок, река, крепость, дорога... И человек двадцать вооруженных всадников, поднимавшихся по дороге вверх.
Гонорий плюхнулся ничком в траву так быстро, словно его ухватили за ноги. Черепанов последовал его примеру, замешкавшись не более чем на полсекунды.
– Ах ты мохнатая задница Орка!– прошипел кентурион.– Вандалы! Откуда они взялись, пожри их Кербер!
У Геннадия не было ответа на этот вопрос. Определять племенную принадлежность местных дикарей он мог. А о вандалах знал только, что они захватили и порушили Рим. Вернее, захватят и порушат, если здешняя история соответствует той. И сим деянием навеки обессмертят себя популярным словом "вандализм".
Плавт осторожно приподнялся над травой и тут же снова прижался к земле.
– Они едут сюда, Череп, - прошептал он.– Что скажешь?
– Попробуем удрать? Может - в лес?
– В таком лесу от конных не спрячешься.
– Тогда - драться?
Римлянин бросил на него быстрый взгляд.
И кивнул.
– Лучше удар в лицо, чем стрела в спину, - сказал он.
"Что в лоб, что по лбу", - подумал Геннадий, но промолчал. Он надеялся, что и на этот раз как-то удастся вывернуться. Если ты раз за разом попадаешь в ситуации, когда шансы превратиться в удобрение раз в сто превышают шансы уцелеть... и все равно остаешься в живых, то к этому как-то привыкаешь. И начинаешь думать, что так и должно быть. По крайней мере с тобой. И нет безвыходных положений, а есть только критические моменты, когда выход неочевиден. И если не хлопать ушами, а пошевелить тем, что между ними...