Римский период, или Охота на вампира
Шрифт:
Вообще медицинские средства применялись довольно широко. Достаточно было проявить веселость, или, наоборот, грусть, или слишком большую успокоенность, то есть любое отклонение от обычного состояния, которое могло показаться психиатрам подозрительным, чтобы у них появилось основание заявить, что ты болен, и распорядиться, чтобы начали применять эти различные средства.
…Как только политзаключенный прибывает в спецбольницу, врачи на первом же свидании ставят перед ним альтернативу: либо бессрочное заключение, либо отказ от своих убеждений.
Заведующая 11-м отделением заявила мне без обиняков: «Ваша болезнь – инакомыслие». При этом никого не смущает, что за одну и ту же политическую акцию одних
«Мы лечим вас стенами», – говорят врачи. Но это еще лучший вариант «лечения». Иногда врачи предупреждают политзаключенного, что, если он будет «упорствовать», очередная комиссия может назначить ему «лечение» помимо стен. Таким образом, совершенно здорового психически человека угрожают подвергнуть «лечению» сильнодействующими медицинскими препаратами, способными подорвать или даже разрушить психику, то есть подвергнуть его самому утонченному способу пытки, до которого не додумались палачи прошлого.
Так называемая дисциплина поддерживается намеренно насаждаемой атмосферой запугивания. Нередки случаи избиения больных санитарами, надзирателями и корпусными. Избиения здесь считаются нормальным явлением. Происходит оно, как правило, при молчаливом благословении сестер и явном попустительстве врачей. Вот образчик «наставления» врачей санитарам: «Вы что, не знаете, что бить вообще нельзя, а если не умеете, то тем более!»
Больной Семенчук был избит санитарами и дежурным по лестнице, а затем в камере (в 1967 г.), дежурный врач Татьяна Алексеевна прокомментировала это избиение такой сентенцией, обращенной к больному: «Стену головой не прошибешь!»
22 марта 1962 г. санитары зверски избили больного Алексеева Василия Ивановича (1927 г. р.) в 4-м отделении. У него были явные следы побоев: синяки, кровоподтеки. Когда он по этому поводу обратился к врачу Екатерине Ивановне Кузнецовой, она невозмутимо ответила: «Тебя еще мало били».
Медбрат 7-го отделения Виктор Валерьянович систематически избивает больных, заводя в ванную. Больной Семенчук был избит в присутствии медсестры. По инструкции санитары и надзиратели не имеют права заходить в камеру без сопровождения среднего медицинского персонала. Однако для облегчения экзекуций это правило постоянно нарушается. Летом 1969 г. в 3-м отделении два санитара вошли в камеру без сестры и дежурного и избили больного Станислава Арбузова. В конце апреля 1970 г. в 4-м отделении медсестра Анастасия Алексеевна, производя инъекцию больному Владимиру Алексееву (1945 г. р.), вышла из палаты, чтобы дать возможность санитарам избить его, «умыв» при этом руки. Иногда «для удобства» больного сначала привязывают к койке, а затем бьют. В августе 1970 г. в 3-м отделении санитары избили больного Ефимова, предварительно прикантовав его к койке. В «подвигах» такого рода дежурные и корпусные не отстают от санитаров. В июне 1969 г. в 1-м отделении больного Владимира Степанова грубо приволокли не в ту кабину, куда он просился (тяжелые больные гуляют здесь в «кабинах», то есть крошечных двориках, собственно, деревянных ящиках без крышки), и больной, сопротивляясь, ударил корпусного Георгия Русского. Последний и санитар избили его, отвели в отделение и там продолжали избивать в камере. Иногда такие избиения заканчиваются трагически. Один больной был заведен в ванную и зверски избит санитарами, надзирателями и фельдшером. Его бросили на кафельный пол, пинали ногами; результат – перелом берцовой кости и направление в Москву на операцию. «Разбор» дела завершился объяснительной запиской санитара, которую сочли вполне достаточным документом для прекращения расследования.
В 1965 г. больному Никитину Александру Георгиевичу (1932 г. р.) вывихнули руку и повредили ключицу. Он остался калекой на всю жизнь. (Сейчас находится в 11-м отделении.)
Больного Григорьева Ивана Ивановича (1925 г. р.) зверски избили в 11-м отделении. В результате он потерял зрение на один глаз.
В 1964 г. в коридоре 2-го отделения санитары и надзиратели зверски избили больного Иванова Николая Петровича. Его повалили на пол и пинали ногами, сломав ему два ребра. Иванов так и не смог оправиться после этого избиения и через три месяца скончался, причем известно, что последние 20 дней он непрерывно харкал кровью.
Разумеется, никто не был привлечен к ответственности за эти и другие случаи членовредительства и убийства, не было даже проведено соответствующего расследования, а смерть больных приписали необратимым болезненным процессам.
Если избиение приобретает слишком широкую огласку, реакция врачей сводится к перемещению больного в другое отделение. 13 мая 1969 г. три санитара 11-го отделения зверски избили больного Малышева. На лице его были кровоподтеки, куртка залита кровью. При избиении присутствовала медсестра Наталья Павловна, известная своими садистскими выходками. На следующий день Малышев был переведен в 3-е отделение, а санитары, ободренные таким исходом, удвоили издевательства над больными, открыто хвастаясь своей безнаказанностью.
Второе место после избиений занимает другой вид физического воздействия – назначение сильнодействующих инъекций за «дисциплинарные проступки», которыми считаются, например, замечание или протест против произвола. Зачастую такие назначения не показаны больному по характеру его болезни и поэтому приводят к резкому ухудшению состояния. Так, например, инъекции сульфазина применяют почти исключительно в качестве наказания. При этом температура больного поднимается до 40 градусов Цельсия и в течение трех дней ему больно даже пошевелиться. (Каково же, когда назначают пятую инъекцию с интервалом в два дня!)
В тех же целях применяют так называемую укрутку, или тепловлажное укутывание, когда больного стягивают мокрыми простынями и не просто привязывают к койке, а что есть силы обматывают жгутами почти виток к витку. Простыни высыхают и как тисками сдавливают все тело (часто бывает, что больной теряет сознание), и на все отделение раздаются вопли истязуемого. Были случаи, когда такую укрутку назначали на 10 дней ежедневно!
В спецбольнице санитарами работают заключенные. Считается, что их здесь перевоспитывают. Действительно, в санитарском общежитии и в главном корпусе с ними проводят так называемую воспитательную работу и кое-какой, с грехом пополам, инструктаж. Однако настоящее воспитание санитары получают в больничных корпусах. Здесь им внушают исподволь, что лучший способ поддержания дисциплины среди больных – запугивание и избиение наиболее строптивых. Легко представить себе, с каким нравственным багажом этих людей выпускают на свободу. Таким образом, терроризирование больных удачно сочетается с разложением заключенных-санитаров.
Не менее известно, что рацион больных несколько превышает рацион заключенных-санитаров. Кроме того, санитары больше ограничены в выписке продуктов и получении передач. Это «противоречие» легко разрешается тем, что санитаров (в некоторых отделениях) кормят за счет больных, а чтобы избежать претензий со стороны последних, подливают в молоко и компот спасительную воду.
Вообще положенный нам рацион быстро тает на всех инстанциях – от котла до миски. В отделениях 2-го корпуса воруют и продукты, получаемые больными в передачах и посылках или выписываемые ими за свои деньги в ларьке. Воровством там занимаются некоторые медсестры, делясь своей добычей с санитарами.
Иногда санитары, угрожая побоями, вымогают продукты у тяжелобольных. В частности, за отказ поделиться с санитарами своей посылкой был избит санитарами больной Станислав Арбузов, о котором я упомянул выше.
Бывают случаи, когда санитары по приказанию надзирателя врываются в палату, связывают и избивают больного без ведома сестры. Существующая система такова, что даже люди, проявляющие гуманное отношение к больным, практически не могут им помочь. Так, врач, при всем желании оградить больного от издевательств и избиений со стороны надзирателей и корпусных, не в состоянии этого сделать. Медсестра может только попросить надзирателя воздержаться от грубостей и рукоприкладства.