Рип
Шрифт:
Осмотрела скудную комнату — здесь нечем было его отмыть. Я не могла оставить его таким, окровавленным и грязным.
Решившись, я поднялась на ноги и направилась вверх по лестнице. Когда я открыла дверь в подвал, Савин и Илья внезапно оказались перед моим лицом.
Они были в ярости.
— О чем ты думала, спускаясь туда? — холодно спросил Савин. — Он мог убить тебя.
Не обращая внимания на Савина, я обошла его и направилась в ванную внизу. Обыскав шкафчики, я быстро нашла губку для ванны, гель для душа, шампунь, кондиционер, несколько полотенец и расческу. Взяв
Илья подошел к стойке. Его взгляд упал на предметы, лежащие передо мной.
— Ты это не серьезно?! — недоверчиво спросил он. Я не сказала ни слова, когда двинулась за горячей водой и наполнила миску на три четверти.
— Мисс Толстая, ты туда не вернешься. Мы не можем этого допустить.
Моя спина напряглась, и я повернулась лицом к Илье, к которому присоединился еще и злобный Савин.
— Я собираюсь сказать это как можно более вежливо, ребята. Я знаю вас обоих всю свою жизнь, ваши отцы достойно служили моим. Я люблю и уважаю вас как друзей и как моих охранников, но вы не будете меня опекать. Мне не двенадцать, и мне не нужно ваше гребаное разрешение, чтобы что-то сделать.
Я подняла миску и поставила рядом с другими предметами. Увидев сумку для покупок на крючке, я наполнила ее необходимыми предметами и перекинула через плечо. Глядя на своих быков, я добавила:
— Да, я женщина из Братвы. Меня контролирует мой отец, мой Пахан, а теперь мой брат — Князь. Но я говорю вам сейчас, что я не намерена выслушивать ваши речи, будто я чертов заблудший ребенок. — Мои глаза сузились. — Я возвращаюсь в подвал, чтобы помыть человека, которого оставили там гнить в течение двух чертовых недель. Мужчину, как я предполагала, умершего одиноким на том ужасном, жестком, резиновом полу, и все, что вы двое можете с этим поделать — сладкий трах.
Я подняла миску и обошла их. Илья выругался, и Савин встал на моем пути.
— Он Костава, — выплюнул он в смертельной тишине. — Ты Толстая. И, тем не менее, ты помогаешь ему? Князь ему помогает? Я не понимаю, что, черт возьми, происходит. Когда его только нашли, то должны были убить, повесить и выставить напоказ на улице.
На мгновение я почувствовала вспышку стыда. Настоящий позор, что я собиралась помочь врагу. Но нечто более сильное преодолело этот позор — необходимость помочь Заалу. Нужно быть рядом с ним. Я не могла бы это объяснить. Конечно, это было нерационально, это было неправильно, но я должна была. У него больше никого нет.
Была лишь я.
Не обращая внимания на мужчин, я направилась в подвал, и Илья крикнул:
— Мы будем наблюдать за этим монитором, мисс. Если он хоть как-то коснется тебя, мы спустимся, и я без колебаний убью его.
Это не было угрозой. Его слова были обещанием.
«Mудак!» — пробормотала я себе под нос и сопротивлялась изо всех сил, чтобы не сказать ему отвалить. Добравшись до небольшой площадки подвала, я заметила переключатель, который управлял камерой безопасности прямо передо мной. Повернувшись, чтобы закрыть дверь подвала на два внутренних замка, я улыбнулась прямо в камеру, свисающую с потолка, и прервала съемку. Последней вещью, в которой я нуждалась, были Илья и Савин, смотрящие, как я мою Заала.
Когда я спустилась по лестнице и вернулась к Заалу, то поставила миску на пол и осторожно начала мыть его тело. Кровь и грязь со временем уступили место загорелой коже. Я осторожно мыла каждый его дюйм, и когда дошла до его лица, то увидела пару не сфокусированных зеленых глаз, уставившихся на меня.
Моя рука замерла, но я смотрела прямо перед собой.
Мое сердце забилось, и щеки вспыхнули жаром.
Заал изучал меня, его глаза расширились, затем он начал двигаться.
Быстро отползая назад из-за страха перед тем, что он может сделать, я замерла, когда он поднял свое вялое тело в положение сидя. Его взгляд остановился на чаше, а затем на полуотмытом торсе.
Он снова вернул взгляд на меня, и я увидела замешательство, скрывающее его черты. Он наблюдал за мной, а я наблюдала за ним. В комнате, казалось, повысилась температура, и между нами возникло сильное магнитное напряжение.
Внимание Заала переключилось на губку в моей руке. Его черные брови опустились, и, подняв руку, он провел ею по чистой стороне своего тела.
Сглотнув и наблюдая, как выражение его лица общается без слов, я медленно поднялась на колени. Заал уставился на меня и напрягся. Возможно, он воспринимал меня как угрозу?
Я подняла губку, и его настороженные глаза сузились. Подойдя ближе, я нервно прошептала:
— Я мыла тебя.
Чистая рука двинулась к испачканной и покрытой потом стороне его тела. Он снова пристально посмотрел на меня и опустил руку. Он сосредоточенно осматривал меня. Я подошла чуть ближе. Ноздри его раздулись, руки сжались, цепи, прикрепляющие его к стене, гремели даже от этого легкого движения.
Но я продолжала двигаться вперед, пока не оказалась в пределах досягаемости. Остановившись, я подняла губку и указала на чашу с горячей водой. Я прочистила горло, пытаясь отогнать нервы, начинающие переполнять мое тело, и тихо сказала:
— Можно продолжать? Могу ли я продолжить мыть тебя?
Он не отреагировал, но его щека дернулась и затем снова. Я не знала, означало ли это, что он хотел продолжать или нет. Решив все же продолжить, я осторожно опустила губку в мыльную воду. Торс Заала был на виду, и он напрягся, как будто я собиралась ударить его.
Мое сердце снова упало.
Разве у него вообще не было человеческого контакта? Никто никогда не заботился о нем? Не прикасался к нему? Говорил с ним иначе, не давая команду убить или накачать его наркотиками?
Он не двигался, пока я подходила очень медленно. Его глаза следили за мной очень внимательно. Протянув губку, я так же тихо сказала:
— Я собираюсь провести ею по твоей руке, все хорошо?
Не было никакого ответа, только еще одно подергивание челюсти и сужение его зеленых глаз.
Переведя свой взгляд с его лица к его большой руке, я прижала губку к его коже и встретила твердые мышцы. Мои губы раздвинулись, а сердце забилось. Я чувствовала, как он смотрит на меня; я покраснела под его пристальным вниманием.