Ришелье
Шрифт:
6 марта 1629 года Фердинанд II издает так называемый Реституционный эдикт, по которому католической церкви должны быть возвращены все ее владения, захваченные протестантами после Аугсбургского религиозного мира (1555), то есть спустя семьдесят четыре года, когда в живых почти не осталось никого, кто помнил об этом событии.
Император Фердинанд II был ревностным католиком, фанатично добивающимся объединения Германии под своей властью. Однако даже он вынужден был пойти на компромисс, требуя возврата владений, захваченных после 1555 года, а не после 1517-го, когда Лютер прибил к дверям церкви свои тезисы, и князья, поддерживающие его, начали грабеж церковного имущества
Даже самые искренние сторонники императора считали, что он поступил неразумно, издав этот эдикт. Валленштейн, например, считал, что возврат церковных владений так же невозможен на практике, как сказочные чудеса в реальной жизни. Реституционный эдикт заставил протестантских князей еще теснее сплотиться в их борьбе с императором.
Ришелье было двадцать шесть лет, и он уже третий год исполнял должность люсонского епископа, когда на престол Швеции вступил шестнадцатилетний Густав Адольф. Его родословная, борьба за шведский трон в конце XVI — начале XVII века, походы и грабежи шведских войск на всем побережье Балтийского моря могли бы составить целую книгу, но такой рассказ лежит далеко в стороне от цели нашего исследования.
В 1629 году королю Швеции шел тридцать пятый год. Это был очень высокий и очень полный человек с рыжей шевелюрой. Из-за полноты и высокого роста он очень важно выступал, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, что выглядело довольно комично. Солдаты обожали его, потому что он, так же как они, любил хорошее пиво, сравнивая его со Святым Евангелием. Про кислое, протухшее пиво он говорил, что оно как папство. Он был прост и прям, как хорошая дубинка, легко переносил лишения и потерю друзей, был отважен как лев, немного не в своем уме, как все представители его династии — все-таки не такой сумасбродный, как Карл XII, — и, несмотря на все это, он был одним из гениальных полководцев XVII века.
Его отец, приходившийся дядей законному наследнику престола Сигизмунду, захватил шведский трон, так что Густав Адольф имел на него не вполне законное право. Племянник покойного короля был католиком, женился на дочери императора и был избран польским королем, так что шведская знать, разбогатевшая так же, как знать всех протестантских стран, на грабеже церковных владений, не желала, чтобы Сигизмунд стал шведским королем, и поддержала его дядю.
Густав Адольф отрезал Московскому государству выход к Балтийскому морю, завоевал Эстонию, пытался захватить Ливонию и Курляндию и отрезать Польше выход к Балтийскому морю. Густав Адольф сделал войну своим ремеслом и, продолжая дело отца, в 1621 году начал войну с Польшей.
Швеция в начале XVII века была бедной страной с малочисленным населением, не превышавшим два миллиона человек. Однако шведская армия была одной из лучших в Европе. Она была однородной по составу, как и испанская, и состояла в основном из крестьян, завербованных в армию. Новобранцы, преданные своему королю, пройдя военную выучку, становились отличными солдатами. В начале XVII века армия Густава Адольфа стала грозной силой на севере Европы, так как шведские полководцы широко использовали артиллерию и применяли новые приемы в тактике боя.
Французский
Так в уме кардинала родилась идея использовать военный гений Густава Адольфа и мощь его армии в борьбе с императором. Ришелье казалось, что Густав Адольф со своей армией будет отличным горчичником, который отвлечет на себя военные силы Фердинанда II и даст возможность передышки армиям протестантских князей. Ришелье не мог себе представить, что вторжение шведской армии в Германию перечеркнет все его планы и что в Европе появится колосс войны, который собирается подмять Европу под себя.
Идею Ришелье поддержал отец Жозеф, давно следивший за успехами Густава Адольфа. Для отца Жозефа вступление Швеции в войну на стороне протестантских князей вело к тому, что Франция, олицетворяющая идеалы католицизма в Европе, занимала на континенте подобающее ей первое место.
Прежде всего надо было, чтобы длившаяся уже восемь лет война между Швецией и Польшей была окончена. Ришелье вспомнил о Шарнасе и поручил ему выступить в качестве посредника между Польшей и Швецией. Для Ришелье, как и для Наполеона, характерно, что он был очень счастлив в выборе нужных ему людей.
В начале июля 1629 года Шарнасе прибыл ко двору курфюрста Бранденбургского, который находился в тот момент в Кенигсберге. По плану, разработанному кардиналом и отцом Жозефом, Шарнасе должен был убедить курфюрста Бранденбургского заключить союз с Католической лигой — и это при том, что курфюрст Бранденбургский был лютеранского вероисповедания, — то есть по существу с Максимилианом Баварским, для того чтобы помочь Христиану IV, королю Дании, противостоять агрессии со стороны императора. Курфюрст Бранденбургский отвергнул это предложение, едва понял, о чем идет речь. Но когда он узнал, что Шарнасе приехал сюда, чтобы склонить к миру Швецию и Польшу, то горячо поддержал эту идею.
Все, что ни делал дальше Шарнасе, он делал так, как если бы кардинал стоял с ним рядом и направлял его действия. Он проявил гибкость и тонкость понимания обстановки наряду с трезвым расчетом и беспримерным упорством в достижении поставленной цели.
Сигизмунд, король Польши, и Густав Адольф, король Швеции, были двоюродными братьями и ревниво следили друг за другом. Шарнасе был поставлен перед дилеммой: если бы он явился вначале ко двору Сигизмунда, то Густав Адольф, вероятно, не принял бы его под тем предлогом, что он, как посланец французской короны, оказал честь изгнаннику и претенденту на шведский трон; если бы он вначале посетил Густава Адольфа, то Сигизмунд заявил бы, что он не желает вести переговоры с человеком, который оказал честь узурпатору короны, по праву принадлежащей ему.
Шарнасе, решивший ехать сначала к Густаву Адольфу, спросил все-таки совета у курфюрста Бранденбургского, женатого на сестре Густава Адольфа, и тот сказал: «Будь я на вашем месте, я бы вначале посетил короля Сигизмунда». Шарнасе очень обрадовался этому. При встрече со шведским королем он мог бы сказать ему, что собирался посетить его первым, но послушался совета курфюрста.
Выехав 12 июля из Кенигсберга, Шарнасе на другой день прибыл в Торн. Узнав о его миссии, поляки отнеслись к нему недоверчиво еще и потому, что увидели в его визите нарушение дипломатического этикета. Ему сообщили, что король находится с армией в Мариенбурге. Шарнасе поспешил туда, но, приехав, был вынужден два дня дожидаться аудиенции у короля.