Ришелье
Шрифт:
Очевидно, главной темой разговора была предстоящая отставка кардинала. Королева-мать только что прогнала от себя любимую племянницу кардинала, при этом не сдержалась и сказала несколько бранных слов по адресу ее дяди. Сейчас королева-мать напомнила сыну о его обещании и предложила назначить вместо него первым министром Марильяка, занимавшего пост хранителя печати. Его младший брат был маршалом и находился в Италии вместе с армией.
Мы не знаем, согласился ли с ней король или, быть может, стал защищать человека, которому был столь многим обязан. Ришелье в своих мемуарах утверждает, что король воздержался от каких-либо обещаний. Но он появился
Его неожиданное появление в гостиной говорит о том, что у Ришелье был великолепный нюх. Вероятно, изгнание его племянницы из числа фрейлин королевы-матери было сигналом, что против него что-то затевается, и он решил действовать. Он прошел из часовни в коридор для слуг и, открыв дверь, вошел в гостиную. Поклонившись обоим величествам, он тихо сказал: «Вне всякого сомнения, ваши королевские величества говорили обо мне, не так ли?»
Мария Медичи утверждала позднее, что если бы дверь для слуг была заперта, то все было бы иначе. Как бы там ни было, но после ухода короля — он отправился в Версаль, не в тот дворец, который еще не был построен, а в маленький охотничий домик, который он очень любил, — возле королевы-матери столпились придворные и стали поздравлять ее с победой. Наконец-то человек, которого все они так ненавидели, должен будет уйти в отставку. Да и сам Ришелье уже смирился с неизбежным: он решил, что уедет в Понтуаз, где он был губернатором.
Утром следующего дня, в понедельник, 11 ноября 1630 года, король вызывает к себе Сен-Симона, одного из своих фаворитов в тот период, отца будущего знаменитого мемуариста, и приказывает ему разыскать кардинала и тотчас же привезти его к нему. Весть об этом распространилась в Париже как лесной пожар во время засухи. Придворных и саму королеву-мать, которые еще вчера были на седьмом небе от радости, охватил столбняк. У историков этот день получил название «День Одураченных». [20]
20
Дошедшие до нас свидетельства современников довольно противоречивы. Одни из них называют «Днем Одураченных» воскресенье, 10 ноября, другие — понедельник, 11 ноября. Большинство, между прочим, считает, что это был понедельник.
За «Днем Одураченных», естественно, последовали репрессии, которые обрушились на тех, кто рукоплескал королеве-матери. Прежде всего был арестован будущий премьер-министр Мишель де Марильяк. Должность хранителя печати, которую он занимал, была отдана стороннику кардинала Шатонефу. Были отправлены в ссылку духовник королевы-матери, ее личный врач и вдова Ледигьер, которой подчинялась вся женская прислуга. Герцог де Гиз, также один из сторонников Марии Медичи, отправился в ссылку добровольно, не дожидаясь приказа.
Ришелье в своих мемуарах не сообщает об этом дне никаких подробностей. Он даже умалчивает о своем появлении в гостиной королевы-матери. Он утверждает, что его примирение с королем произошло в тот же день вечером, то есть в воскресенье. Однако фактические данные, почерпнутые из воспоминаний современников, говорят об обратном. По-видимому, события развивались так, как они изложены выше.
Я хочу обратить внимание читателя на судьбы двух человек: Бассомпьера и маршала Марильяка, брата хранителя печати.
Бассомпьер был богат и из очень знатного
Но он был также хорошим военным, — под Ла-Рошелью командовал батальоном и еще тогда предрекал, что после падения Ла-Рошели кардинал достигнет абсолютной власти.
В воскресенье, 10 ноября, он случайно встретил кардинала и просил его отужинать вместе с ним. Вероятно, Ришелье только что вернулся из Люксембургского дворца и был настолько расстроен, что сказал этому веселому стороннему наблюдателю: «Мне кусок не идет в горло. Я должен немедленно покинуть Париж. Отныне я всего лишь частное лицо, то есть никто».
Вместо кардинала Бассомпьер пригласил герцога де Креки и за ужином рассказал ему, разумеется, в соответствующих случаю выражениях об отставке кардинала и победе королевы-матери. Он был, как всегда, остроумен, и в его остроумии было несомненно много яда, поскольку он, как и все придворные, не любил кардинала.
На другой день он узнает, что кардинал по-прежнему в силе, а еще через неделю король приказывает арестовать его и поместить в Бастилию, где он провел целых двенадцать лет и был освобожден только после смерти кардинала. Нет, его не поместили в темнице, — некоторые и в Бастилии жили весьма комфортно. Но для весельчака и галантного кавалера здесь было очень скучно. Он коротал время за писанием своих мемуаров, довольно лживых, хотя и занимательных. Он вышел из Бастилии уже очень старым человеком и умер через четыре года после этого. Отметим одну очень интересную деталь. Сразу после заключения в Бастилию ему принесли подарок от кардинала. Это были четки великолепной работы.
Судьба маршала Марильяка отличается от судьбы Бассомпьера тем, что она трагична. Если вина Бассомпьера состояла в том, что он дал волю своему злословию по адресу великого человека, оказавшегося в затруднительном положении, то вся вина маршала Марильяка заключалась в том, что его старший брат должен был занять место кардинала.
Сразу же после аудиенции у короля в Версале Ришелье отправил в действующую армию офицера связи, который вез приказ об аресте маршала Марильяка. Приказ был направлен Шомберу, другому военачальнику, командовавшему французскими войсками в Италии. Спустя десять дней Марильяк был арестован лично Шомбером и отправлен под конвоем в столицу. Тюремное заключение и суд над ним продолжались полтора года, после чего он был казнен.
Почему кардинал решил лишить его жизни? Маршал Марильяк не принадлежал к числу его врагов и не участвовал в заговоре против него. Я могу предложить читателю следующее объяснение. Во-первых, его старший брат был связан с Марией Медичи, и кардинал не мог приговорить его к смертной казни. Поэтому он арестовал его младшего брата, за которым водились какие-то грешки, так что никто не мог сказать, будто он арестован из-за своих родственных связей. Во-вторых, он был военачальником и мог быть впоследствии опасен. Он был казнен лишь тогда, когда открылось, что существовал заговор, целью которого была передача Марии Медичи крепости Кале, то есть когда среди военных оказались изменники.