Риск просчитать невозможно
Шрифт:
– Виктор, – невысокий старичок с коротенькой, аккуратно подстриженной бородкой остановился напротив клетки с обезьяной и ткнул пальцем в ее направлении, – вот этого самца отправьте в пятьдесят седьмую. Ему необходимо сделать инъекцию. А тех двоих в тридцать девятую, на осмотр.
Молоденький парнишка лет двадцати трех, тоже в очечках, что-то шустро писал в раскрытый журнал и молча кивал.
– Свинок скормите. Они уже отжили свой век – пора от них избавляться. И передай, чтобы F 219 макакам больше не
– Это все? – закончив писать, поинтересовался парнишка.
– Пока да. Можешь идти. – Старик внимательно посмотрел вперед, заметив подозрительно копошащуюся у клеток фигуру. Не спрашивая у своего коллеги, кто это и что он там делает, он решил выяснить все сам, сразу же направившись к неизвестному рабочему.
Высокий плотный мужчина небрежно постукивал пальцем по стеклу клетки с гюрзой, намеренно дразня ее. Змеюка шипела, извивалась и грозила кинуться на своего обидчика.
– Молодой человек, что вы делаете! – возмутился было ученый, но когда тот повернулся к нему лицом, растерянно замер. – Вы? Что вы здесь делаете?
– Удивлены моим присутствием в вашей клинике? – дружелюбно улыбаясь, переспросил Величко.
Скупов несколько раз хлопнул ресницами, потом собрался и ответил:
– Честно сказать, да. Насколько мне известно, Елизавета Алексеевна не велела никого пускать на территорию клиники. После того, что случилось…
– Интересная у вас тут политика: посторонних не пускают, а свои между собой разборки устраивают. Забавно.
– Ну так не я же решаю, что и как следует делать. И потом…
– Не стоит оправдываться. Честно сказать, вопросы распорядка меня мало интересуют – я пришел к вам.
– Ко мне? – Лицо старика вытянулось от удивления, но только в первую секунду. Затем он вновь стал прежним и, засмеявшись, произнес: – А, ну вы, наверное, опять по поводу тех бумаг.
– Не угадали. По другому поводу, – внимательно следя за его реакцией, ответил Алекс.
– По другому? Это уже интересно. Я вас слушаю.
Алекс обвел взглядом оранжерею. В ней почти никого не было, если не считать одного рабочего, копошащегося в отдалении, но он вряд ли мог услышать то, о чем пойдет речь дальше. Только удостоверившись в том, что им никто не помешает, Величко перевел взгляд на ученого и произнес:
– А слушать, наверное, буду я. А вы расскажете, как же так получилось, что никому не нужное изобретение, про которое вы нам рассказывали, оказалось такой страшной вещью, что из-за нее начали убивать.
– Убивать? Из-за этого препарата? Боюсь, я чего-то не понимаю. Что вы хотите сказать?
– Что ваш «вирус маньячества» не так безвреден, как вы пытались нас в этом убедить. Мы пообщались с одним очень грамотным человеком, и он объяснил нам, что вы, а ведь именно вы являетесь главным разработчиком препарата, научились химическим путем получать этот самый вирус.
– Да бог с вами, что вы такое говорите, – усмехнулся старик. – Кто выдумал эту чушь? К чему мне, старому человеку, какой-то там вирус. Мне
– Зачем, это вы потом мне объясните, – сделался серьезным Алекс. – А пока выслушаете то, что я скажу. И на вашем месте, я бы кивал в случае согласия.
– Я вызову охрану. Вы, кажется, не в себе, – засуетился старик.
Но тут возле него вдруг появился громадный пес и страшно оскалил пасть.
– Вот вам охрана. Хотя я надеюсь, вы не захотите уйти, не договорив всего.
– Что вы от меня хотите? – занервничал Скупов.
– Только правду. Правда ли то, что препарат бромокриптин и экспериментальное лекарство СV 20-502, которыми лечат заболевания щитовидной железы, вызывают в организме человека определенные нарушения?
– Частично, – признался мужчина. – Уже давно известно, что они влияют на обмен дофамина в головном мозге, то есть вещества, ответственного за агрессивность и сексуальность в человеке. Они увеличивают синтез биологически активного гормона и повышают его уровень. Но что в этом такого?
– А правда ли, что нарушения в нейронах головного мозга могут усиливаться, если человек будет принимать эти препараты слишком часто?
– Да, но…
– То есть, если я правильно понял, именно дофамин и вещество, образующееся из него…
– Катехоламин, – подсказал ученый.
– Да хоть и он, что они регулируют эндокринные механизмы поведения человека? – закончил свою мысль Алекс.
– А вы весьма начитанны, молодой человек, – похвалил его Скупов. – А еще задаете мне какие-то вопросы. Вы ведь и сами все знаете.
– Теперь знаю благодаря медикам из соседнего района, которым мы посылали по факсу те бумаги.
– Что? – Скупов, кажется, расстроился от этой новости куда больше. – Вы им это отсылали?
– Именно. И они же поделились соображениями на этот счет. И даже рассказали, что причина нарушений в мозге может быть также вызвана и вирусом, который передается через укусы иксодовых и гамазовых клещей, которые обитают повсеместно. И хотя вирус, как вы верно сказали, медленнодействующий, в тех бумагах были формулы того, как его создать да еще и усилить. То, что там предложено, может всего за неделю вызвать такое разрушение клеток головного мозга человека, что он попросту превратится в особо опасного преступника или маньяка.
– Вы не ученый и даже не медик, как вы можете так уверенно обвинять меня во всем этом? – осмелился заметить Скупов. – Я уже повторял и повторяю вновь, что «феномен Чикатило» легко излечим препаратами, нормализующими дофаминовый обмен.
– Конечно, если человека лечить, да и просто знать, от чего лечить. А своего поверенного вы тоже лечили или наоборот?
Скупов сдвинул брови, кажется, не понимая, о ком идет речь.
– Не догадываетесь? – не поверил Величко. – А я ведь о вашем сыне родном – Дацко Алексее Федоровиче. Вы ведь его, кажется, полечить из психиатрической клиники взяли?