Риск, засада, пистолет
Шрифт:
— Андрей, перестань. Ты и пришел час назад. — Я указала на темноту за окном: — В любом случае уже почти ночь, куда ты побежишь с этим номером?
— Ладно, завтра утром первым делом… Если только машину не угнали, то мы что же, выходим сразу на заказчика?
— Сомневаюсь, — я забралась на диван с ногами, устроилась поудобнее, закурила. — Если это действительно тот самый, которого Вера встретила, то это он застрелил Петечку.
— Ну и что? Ты считаешь, что тот, кто заказал украсть статуэтку, не может быть убийцей? — Андрей снова сел и
— В принципе может, конечно. Но все-таки… специализация разная. Понимаешь, я тут получила небольшую искусствоведческую консультацию. Статуэтка эта довольно дорогая. Но у нас за нее настоящей цены не получишь, надо переправлять на Запад. Зато там, на Диком Западе, за нее можно получить большие деньги.
— Думаешь, заказ пришел оттуда?
— Не знаю. Но я не понимаю, зачем было воровать «Талию», если не попытаться ее вывезти. У нас на Осипове много не заработаешь.
— А может, мошенничество со страховкой? — предположил Мельников.
— Тогда за всем этим должен стоять Игорь. Но ему проще было стащить статуэтку самому, чем заставлять это делать Петечку. И потом убивать его.
— Согласен. И «кукиш» в этом случае вообще не нужен. Они и так каждый день виделись, зачем им посредник.
— А если это ленинградский владелец «Талии»? — вспомнила я список гипотетических похитителей, любезно составленный для меня Валентином Николаевичем. — Вышел через «кукиша» на Петечку, уговорил, купил, заставил, мало ли способов воздействия. А теперь у него и статуэтка, и страховка за нее?
— Вряд ли. — Андрей с сомнением покачал головой. — Если это владелец, то он теперь своей «Талией» только в погребе любоваться сможет. Ему это надо? Но я, конечно, завтра с утра позвоню в Питер, пусть пришлют сводку, может, есть что-то на него. Проверим…
— Все-таки мне не дает покоя идея с психом-коллекционером на Западе. Я тебе говорила, что из девяти муз работы Осипова «Талия» была последней, чье местоположение было известно? Остальные все постепенно пропали из поля зрения.
— Постепенно это как?
— С довоенных времен и по наши дни.
— Тоже сложно получается. У психа-коллекционера тогда должны быть связи в нашем городе. Мы не криминальная столица, преступный элемент из-за бугра к нам не ломится…
— Слушай, а может, наводка как раз из Питера была? — Я даже привстала. — Кто-то давно на эту фигурку целился, но из хозяйской квартиры украсть не удавалось. А тут просто подарок судьбы, выставка в провинциальном городе, как приглашение…
— А охрана, сигнализация, необходимость быстро найти подходящих людей для кражи — это все для твоего ворюги мелочи, — не согласился Андрей.
— Да, заказчик, или соучастник, должен крутиться где-то рядом все время, чтобы быть в курсе дел.
— С чего ты решила?
— С того, что сегодня, когда я выходила из квартиры Масловых, после разговора с Людмилой, женой хозяина галереи, кто-то тюкнул меня по темечку так, что если бы не эта самая Людмила, то я бы, может, до сих пор там валялась. Следовательно, кто-то в курсе моих передвижений и намекнул, что в моих интересах передвигаться не столь активно.
Андрей уже стоял около меня и, наклонив мою голову, осторожно ощупывал шишку, направил свет от настольной лампы и пару минут внимательно разглядывал. Потом облегченно вздохнул:
— Жить будешь.
— Петь никогда, — продолжила я.
Он улыбнулся, но глаза оставались серьезными.
— Не дури, Танька. Одного они уже убили, так что ты поосторожнее. Черт, значит, кто-то из этой теплой компании здесь завязан…
— Знаешь, Мельников, у меня такое ощущение, что мы все время пытаемся дергать не за те ниточки. — Я взяла вторую сигарету. — Вот ты скажи мне, почему статуэтку украл именно Петечка? Брал не для себя, это ясно, ведь минут через двадцать он уже передал ее «кукишу». Тогда зачем? Деньги? Шантаж? Ты что-нибудь узнал?
— Копаем, — неохотно сказал Андрей. — Пока пусто. Друзей близких не имел, со знакомыми общался только в пределах деловых контактов. Поддерживал связь с этой художницей, Алиной, но тоже довольно вяло. Она о его делах ничего не знает. Зарплата небольшая, но прожить можно, в злоупотреблениях не замечен, карты, выпивка, женщины, наркотики — все чисто…
— Что, нормальный человек встал как-то однажды утречком и сказал себе: «А пойду-ка я стибрю статуэтку работы Осипова с выставки в галерее, где я работаю. А то что-то скучновато жить стало!» — Я с недоумением пожала плечами. — А как он вообще в тот день выглядел?
— Плохо он выглядел. С утра его вообще не было. Пришел уже после обеда, в полуобморочном состоянии, совсем никакой. У них накануне вечером небольшой банкет для узкого круга был, и парень перебрал. Не так чтобы очень здорово — после банкета он сам за руль сел и Алину домой отвез, — но по его меркам прилично. Вообще-то он малопьющий. Так что его жуткий вид все спокойно отнесли на счет похмелья. — Андрей посмотрел на часы и поднялся. — Ладно, Тань, пойду я. Спасибо за ужин, не дала погибнуть во цвете лет.
— Устал? — сочувственно спросила я.
— Как собака, — кивнул Мельников. — Да и ты, я думаю, притомилась малость.
Проводив его, я поплелась на кухню. Грустно осмотрела посуду, громоздящуюся в мойке. Господи, всего-то два человека поужинали, и на тебе: тарелки, сковородки, всякие чашки, вилки-ложки! Было, конечно, желание залить все это водой и оставить до завтра. Но еще много лет назад я прочитала рассказ (кстати, опять о влиянии литературы на нашу жизнь), где героиня никогда не оставляла грязную посуду на ночь, считала это непозволительным для уважающей себя женщины. Стакан из-под молока — и тот обязательно мыла и убирала. На меня это тогда произвело большое впечатление. Так что в моей квартире может быть не убрано, я могу забыть купить продукты, у меня может быть миллион других недостатков, но грязная посуда на моей кухне не водится!