Риск
Шрифт:
— Филип! — Я в ужасе взглянула на него. — Но ты же не можешь убить ни в чем не повинных людей?
Он бросил на меня хмурый взгляд.
— Почему бы и нет? Один раз я уже явился причиной гибели ни в чем не повинного человека.
Сердце мое бешено заколотилось.
— Что ты имеешь в виду?
Прежде чем он успел ответить, музыка умолкла, и мы остановились перед Кэтрин и лордом Генри Слоаном, которые тоже только что танцевали.
Лорд Генри улыбнулся мне и сказал:
— Я получил жесткое предписание от своего брата Ротерэма приглашать леди Кэтрин на все вальсы.
Кэтрин покраснела от смущения.
— Я вижу, вы пользуетесь доверием у вашего брата, лорд Генри, — заметила я.
— Да. Необходимость вынудила его воспользоваться моей помощью, и он приказал мне держать язык за зубами. — Он снова ухмыльнулся. — Но для меня это задача почти невыполнимая. Вы же знаете, я обожаю сплетни и слухи.
Он поклонился и отошел.
Филип взглянул на Кэтрин:
— Ротерэм? Значит, тебя можно поздравить, Кэтрин?
— Генри такой болтун, — пожаловалась она. — Он не должен был ничего говорить. Но это так. Да, Филип, Ротерэм попросил меня выйти за него замуж, как только закончится его траур.
Филип вскинул черную бровь.
— Твоя матушка уже знает об этом?
— Пока нет.
Вторая бровь взлетела вслед за первой.
— Будущий герцог, — промолвил он. — Она будет в восторге.
— Она просто невыносима, ты же знаешь. Что ж, ничего не поделаешь. Эдвард есть Эдвард. Я бы любила его, будь он даже помощником аптекаря.
Филип улыбнулся ей той теплой улыбкой, которая редко появлялась на его лице.
— Желаю тебе счастья, кузина, — промолвил он. — Ты это заслужила.
Кэтрин удивленно и радостно взглянула на него и тоже улыбнулась в ответ.
Раздался хорошо знакомый мне скрип корсета.
— Леди Уинтердейл, — произнес мистер Джордж Эшертон. — Счастлив вновь встретить вас в Лондоне.
Я почувствовала, как напряженно застыл Филип. Он холодно промолвил:
— Мне кажется, я не знаком с этим джентльменом, дорогая.
Он прекрасно знал, кто такой Эшертон и что он один из списка моего отца. Тем не менее я сказала:
— Милорд, позвольте вам представить мистера Джорджа Эшертона. Он был другом моего покойного батюшки. Мистер Эшертон поклонился.
— Лорд Уинтердейл. Рад познакомиться, сэр. Филип смерил его ледяным взглядом.
— Весьма польщен, — небрежно бросил он.
Несколько смущенный неприветливым поведением моего супруга, мистер Эшертон продолжал, обращаясь ко мне:
— Прошу вас оказать мне честь и принять приглашение на следующий танец, леди Уинтердейл.
Я быстро ответила, боясь, что вмешается Филип:
— Ну разумеется, мистер Эшертон. — Я улыбнулась, глядя в застывшее лицо мужа. — Вы нас извините, милорд?
Он посмотрел на меня тяжелым взглядом, но я и бровью не повела. Мне надо было поговорить с Джорджем Эшертоном. Точнее, надо, чтобы он поговорил со мной. Может, он случайно проболтается, и я узнаю, было ли то письмо делом его рук.
Следующим танцем был контрданс, и, выйдя со мной на середину залы, мистер Эшертон спросил меня, не соглашусь ли я посидеть это время. Когда я ответила
Мне стало ясно, что Филип намерен не спускать с меня глаз. Эта мысль меня успокоила.
Мистер Эшертон вернулся с пуншем и уселся рядом со мной на стул с позолоченными ножками. Он чуть подался вперед, и стул под ним скрипнул в унисон с корсетом.
— Я узнал про несчастный случай в парке, леди Уинтердейл, и очень сожалею, — начал мистер Эшертон. По его лицу, однако, не было заметно, что он сожалеет. — Насколько мне известно, вы упали с лошади?
— Да, — сказала я. — Като ужалила пчела, и он меня сбросил.
Водянистые голубые глазки Эшертона впились в меня изучающим взглядом:
— Ужалила пчела?
Я глотнула пунша и кивнула.
Он громко откашлялся.
— Может, я и поверил бы в эту историю, если бы не слышал о других неприятных происшествиях, случившихся с вами, леди Уинтердейл.
Я резко обернулась к нему. Канделябр, висевший над нами, освещал его лысый затылок.
— Какие происшествия вы имеете в виду? — спросила я.
— Ну вот, к примеру, только вчера я слышал, что несколько недель назад вы свалились в яму ко льву в королевском зверинце в Тауэре. — По пухлому лицу Эшертона трудно было что-либо прочесть, такое оно было гладкое, без единой морщинки. — Это правда?
— Кто вам сказал? — снова спросила я.
Он пожал плечами, и его корсет заскрипел.
— Не помню точно. Об этом говорили у Уайтов. — Он прищурил глаза, и на мгновение его полное лицо приняло действительно угрожающее выражение. — Жизнь шантажистки полна опасностей, леди Уинтердейл, — предупредал он. — Вспомните своего отца. Ведь его закололи ножом на одной из улиц Лондона, так? А теперь и вы сами сначала свалились в яму ко льву, а потом вас сбросил конь прямо под колеса экипажа. Вы не думаете, что лучше отдать бумаги, собранные вашим отцом, и таким образом покончить с этой низкой карьерой вымогательницы?
Кровь застыла у меня в жилах, когда я услышала из его уст о смерти своего отца.
Мне никогда не приходило в голову, что отца мог убить один из тех, кого он шантажировал.
Я собрала свою волю в кулак и произнесла как можно тверже:
— Значит ли это, что вы и есть виновник несчастий, обрушившихся на нашу семью, мистер Эшертон? Похоже, вам многое известно.
Он обнажил в ухмылке мелкие зубы.
— Кто-то виновен, это точно, леди Уинтердейл. Не думаю, что я единственный, кого шантажировал ваш отец. Мне не известно, кто эти остальные — кроме, конечно же, Уинтердейла, это очевидно. Но кто-то из них пытается остановить вас, моя дорогая. Это может быть Уинтердейл, которого вы вынудили жениться на себе, а может, и кто-то другой. Но мой вам совет: отдайте компрометирующие бумаги. Это единственная возможность для вас обеспечить свою безопасность.