Рискованная игра

Группу боевиков Муссы Сакаева взяли, что называется, на живца. Пущенная «деза» сработала безотказно. Высокий чин МВД из Москвы, без «брони» сопровождения, большой охраны – заманчивый трофей для начинающего полевого командира. Молод и горяч был Мусса, впрочем, как и все в его отряде. Ему, самому старшему, было двадцать. Не почувствовал он, что ведут его на поводке с самого начала дела. Даже место тайника с оружием федералам было известно. Ждали только когда выйдут его абреки из села и соберутся на вершине

Сутки огневая группа спецназа ГРУ под командованием майора Цокура пролежала в засаде. Огневой мешок – классика войны. Сутки ожидания – минута боя. Это был даже не бой – бойня. Потом наступила тишина, да такая, что когда майор встал, прошлогодняя листва с оглушающим шелестом посыпалась с его маскировочного халата. Майор видел, что в его секторе огня один боевик упал «мешком» вертикально вниз на подогнутые ноги – попадание в сердце, мгновенная смерть. Второй, получив пулю в грудь, еще двигался, ползая между телами, оставляя за собой светло-кровавый шлейф. Подождав с минуту, майор стал осторожно приближаться к раненому, в готовности в любой момент выстрелить. По телу боевика пробежала конвульсия, и он затих. Майор всмотрелся в труп. Это был Мусса. Что-то вроде сожаления мелькнуло в глубине души старого спецназовца. Он знал этого чеченского парня лично, они познакомились год назад, когда Мусса Сакаев командовал отрядом местной милиции. Потом Мусса ушел в боевики. Что было тому причиной, Цокур не знал, но не удивился – это Кавказ, тут свои законы. По федеральным законам Сакаев жить не хотел. Ну что ж, парень сделал свой выбор. Послушал бы его, Цокура, месяц назад, явился с повинной – был бы жив.

Майор сделал знак рукой, и группа по одному стала подниматься из укрытий, держа оружие наизготовку и наблюдая каждый за своим сектором. Нарушая наступившую было тишину, раздалось несколько одиночных контрольных выстрелов, и снова наступила тишина. Майор опустил «винторез».

– Шило, доложи «Обузе», что у нас без проблем. Пусть высылает группу саперов и транспорт в наш квадрат.

Радист взобрался на валун и забубнил позывной корреспондента:

– «Обуза», «Обуза» – я «Град». Прием. Как меня разбираешь и принимаешь? «Обуза» – я «Град», мы отработали. У нас потерь нет. У них десять. Живых нет. Ждем саперов и транспорт. Я «Град» – прием, – Шило замолк на несколько минут, внимательно вслушиваясь в эфир.

– Товарищ майор, «Обуза» принял. Ругается, что «языка не взяли».

– Бляха-муха! – Цокур смачно выругался. – Сам же вчера сказал валить всех. Ладно. Потом разберемся. Продолжаем работать дальше. Оружие в кучу, в схрон без саперов не лезть. Шило на связи. Злой, Перо, Махот – в охранение. Не расслабляться, нам еще ноги отсюда унести надо. Гриб, осмотри мертвяков.

Саперы прибыли только через час. Осмотрели холм и валун, сняли несколько растяжек на входе в тайник – узкий, пятьдесят на пятьдесят сантиметров, вертикально вниз уходящий колодец. Сам тайник был вырыт под валуном, который заменял схрону крышу. Содержимое склада оказалось, вопреки ожиданиям, большим. Полтора десятка автоматов «россыпью», одна СВД, три РПГ-7 с десятью выстрелами к ним, несколько ящиков МОН-50, пятьдесят цинков с патронами, два ящика гранат и запалов к ним, спальные мешки, палатки, униформа, различное армейское снаряжение. Все это пришлось доставать наверх и аккуратно выкладывать по «просьбе» начальства. С колонной прикрытия прислали военного корреспондента с камерой для киносъемки. Цокур злился:

– Время теряем. Шуму наделали на весь район. Тут еще кино ваше. Убери камеру, студент, не вздумай моих ребят даже со спины фотографировать. Не посмотрю, что твоя аппаратура стоит больше чем моя жизнь – расхреначу вдрызг!

Испуганные корреспонденты старались держаться подальше от грозного майора. Цокур отошел в сторону от снующих как муравьи солдат и присел, опершись на валун. Наблюдая за работой корреспондентов, майор заметил у штабеля ящиков контрактника своей группы.

– Савва, не светись. Не знаешь чем заняться? Смени в охранении Перо.

– Товарищ майор, а я эту посылку уже видел, – Савва держал в руках ящик с гранатами.

– Продолжай.

– Помните, осенью, мы по наводке под Атагами склад бомбанули? Я тогда этот ящик приметил. Вот смотрите, надпись нацарапана на крышке – «ДМБ 2000. Курск». Я тогда подумал еще – земеля поработал. Это что же получается, товарищ майор, мы эти склады лупим, пацанов кладем, а эти подарки опять возвращаются?!

Тише будь, сержант. Твое дело маленькое – стреляй куда покажут. Доложим по команде, там разберутся. А за наблюдательность хвалю.

– Так может, рванем весь арсенал, чтоб с концами? А, товарищ майор?

– Не рви душу, сынок. Делай, что велено. Спускаем трофеи вниз, грузим на броню, сопровождаем корреспондентов. Иди. Я все сказал.

Майор достал пачку «Примы» и с наслаждением закурил, собираясь с мыслями. Задуматься было над чем. За последние три месяца это был третий захваченный склад. Все три по наводке агентуры из местных. Разведчики работали результативно. В группе Цокура потерь не было. Казалось бы, живи и радуйся, если бы не одно обстоятельство. Во всех трех случаях оружие и боеприпасы были в заводской упаковке, словно только вчера с конвейера. Все говорило о том, что боевиков снабжали прямыми поставками если не с российских заводов, то с армейских складов. Теперь еще этот, подмеченный Саввой, «круговорот гранат в природе».

– Когда же эта карусель закончится? Сами себя имеем, причем в извращенной форме, – последнюю мысль Цокур произнес вслух и репортеры, почуяв горяченькое, интуитивно подались к майору поближе. Это неосторожное телодвижение еще больше разозлило старого спецназовца.

– Все, заканчивай свое кино, Феллини хреновы. Никаких «но», я сказал! Жалуйся хоть президенту! Мы уходим, если остаетесь, то я предупредил. Парни, вниз!

Цокур прикурил вторую сигарету от первой, в сердцах сплюнул сквозь зубы и пошел догонять группу.

* * *

Юрий читал внимательно, не торопясь, по нескольку раз перечитывая каждую строчку документа. Солнце пекло даже через зеркальные, тонированные стекла, и его лоб поблескивал мелкими бисеринками пота, но он упрямо сжимал в ладонях очередную чашку горячего, зеленого чая, будто пытаясь согреться. Разрывающая сердце тоска липла к спине ледяной прохладой, мешала сосредоточиться.

По ту сторону стола его терпеливо ждала новая молоденькая секретарша шефа. По ее лицу легко было догадаться, что она думает только о том, как бы быстрее попасть домой. Ему же торопиться было некуда, его никто не ждал, к тому же завтра начинался его «законный и заслуженный» отпуск. Он взглянул на часы. Было шесть часов вечера. Он снова наклонился над бумагами, взял ручку и подписал: «Согласовано. Филатов». Передвинул бумажный лист по столу и, сжалившись над девушкой, сказал:

– Можете идти домой.

Девушка удивленно вскинула брови:

– Юрий Алексеевич, вы же сказали, что инструкцию и документы надо перепечатать?

– Идите. А то передумаю.

– Спасибо! До свидания. Желаю хорошо отдохнуть.

Секретарша начала собирать бумаги. Филатов встал и отошел к окну.

Дверь закрылась, он с силой прижался лбом к стеклу. Вновь влажным холодом стянуло спину.

В коммерческие дела фирмы, корпоративные склоки и сплетни Филатов старался никогда не влезать, а тем более в кадровую политику руководства. Поэтому когда Юрий узнал, что директором филиала «Роснефти» в городе Нальчике стал Гамзат Шароев, отнесся к этому известию спокойно. Новый шеф с коллективом держался на расстоянии и подчеркнуто вежливо, с Филатовым же у него отношения не сложились с первого дня знакомства, когда Шароев приказал ввести в штат личную охрану из шести человек, которых он привез с собой из Москвы. На общем совещании Филатов спросил, кому они будут подчиняться, на что Шароев ответил: