Рискованное дело
Шрифт:
—Я не хотела, чтобы нам мешали.
Джонас огляделся. В одной кабинке сидели двое мужчин; перед каждым стояла своя бутылка. Еще в одной отдельной кабинке обнималась парочка.
Что ж, здесь и правда немноголюдно.
Но мне нечего выпить.
Джонас подошел к стойке и заказал текилу с лаймом для Эрики и газировку — себе.
—Вы сказали, у вас для меня кое-что есть.
Эрика вертела на пальце нитку разноцветного бисера.
—А вы обещали заплатить пятьдесят долларов за имя.
Джонас молча полез за бумажником. Он положил на стол банкнот в пятьдесят долларов, но накрыл его ладонью.
—Вы
Эрика улыбнулась и поднесла бокал к губам.
—Может быть, и узнала. А может, оно вам так нужно, что вы еще полусотни не пожалеете.
Джонас смерил ее холодным взглядом. Да, вот на таких всегда западал его брат. Броских, ярких — пожалуй, чересчур броских и ярких. Ему не жалко лишних пятидесяти долларов, но не хочется, чтобы она держала его за дойную корову. Не говоря ни слова, он сунул купюру назад в бумажник и привстал. Эрика тут же схватила его за руку.
Да ладно, не кипятитесь! Пятьдесят так пятьдесят. — Увидев, что Джонас снова садится, Эрика весело улыбнулась. Джонас подумал: она совсем не глупа и прекрасно понимает, что нельзя упускать выгодный шанс. — Надо же девушке заработать на жизнь, правда? Того рябого зовут Пабло Манчес.
Где его можно найти?
—Не знаю. Вы просили узнать имя.
Кивнув, Джонас снова достал деньги и протянул ей. Эрика аккуратно сложила купюру и сунула ее в сумочку.
Я скажу вам кое-что еще, потому что Джерри был лапочка. — Она снова бегло оглядела зал и подалась к Джонасу. — Этот Манчес — опасный тип. Как только я начинала о нем расспрашивать, все сразу пугались. Я слышала, в прошлом году в Акапулько он был замешан в паре убийств. Понимаете, ему платят за то, что он... — Эрика изобразила рукой пистолет и нажала пальцем на воображаемый спусковой крючок. — Как только я это услышала, сразу перестала задавать вопросы.
А тот второй, американец?
Ничего. Никто его не знает. Но если он якшается с Манчесом, он вряд ли пай-мальчик. — Эрика глотнула текилы. — Джерри ввязался в какое-то темное дело.
Да.
—Извините. — Она тронула браслет у себя на запястье. — Это он мне подарил. Нам с ним было хорошо.
Джонас изнывал от духоты и запаха чеснока. Он встал и, помедлив всего секунду, достал еще одну купюру и положил рядом с ее бокалом.
—Спасибо.
Эрика сложила ее так же аккуратно, как и первую.
— De nada! 10
* * *
Только бы Джонас оказался дома! Не застав его, Лиз сжала ключи в кулаке и в сердцах выругалась. Она не могла усидеть на месте; нервы ее были на пределе всю дорогу домой. На дорожке дежурила очередная патрульная машина; люди Мораласа работали в две смены.
Сколько еще это будет продолжаться? Сколько еще полицейские будут терпеливо дежурить у ее дома и целыми днями следить за ней? Войдя в спальню, Лиз сунула в яшик письменного стола парусиновый портфель с документами и деньгами. Жаль, что ее стол не запирается на замок. Рано или поздно Моралас снимет охрану. И что тогда будет с ней? Лиз снова посмотрела на ключи. Она останется одна, призналась она себе. Надо что-то предпринять!
10
Не
Повинуясь внезапному порыву, она вошла в комнату дочери. Может быть, Джерри оставил какой-нибудь чемодан или ящик, на который полиция не обратила внимания? Она внимательно осмотрела шкаф с вещами Веры. Увидев маленького плюшевого мишку с оторванным ухом, сняла его с полки. Она купила его для дочки еще до ее рождения. Мишка был ярко-красного цвета — точнее, был раньше, много лет назад. Искусственный мех выцвел, а швы во многих местах изодрались. И одно ухо оторвалось — Вера вечно таскала своего любимца за ухо. Лиз вспомнила, что у мишки нет имени. Маленькая Вера называла его просто: «мое».
От нестерпимого одиночества Лиз зарылась лицом в выцветший красный мех.
Ох, детка, как я по тебе скучаю! — прошептала она. — Не знаю, как я выдержу...
Лиз!
Ахнув от удивления, Лиз попятилась и споткнулась. Увидев Джонаса, она спрятала мишку за спину.
Я не слышала, как ты вошел, — сказала она, краснея.
Ты была занята. — Он подошел к ней и осторожно вынул у нее из рук плюшевого мишку. — Любимец?
Очень старый. — Откашлявшись, Лиз отняла игрушку. Но положить медведя назад, на полку, у нее не хватило сил. — Все время собираюсь зашить швы, а то оттуда полезет набивка. — Она посадила медведя на Верин комод.
Да. — Джонас прикидывал, стоит ли делиться с Лиз тем, что он узнал от Эрики, и решил, что пока не стоит. — Ты сегодня рано.
Я кое-что нашла. — Лиз полезла в карман и достала связку ключей. — Вот, чужой ключ.
Увидев ключик, на который она показывала, Джонас нахмурился.
Не понимаю, о чем ты.
Это не мой ключ; не знаю, как он попал на брелок.
И ты только сегодня его нашла?
Да, только сегодня, но он мог провисеть на моем брелоке бог знает сколько. Вряд ли бы я его заметила. — В тщетной надежде отделаться от непонятной вещицы Лиз сняла ключик с брелока и протянула его Джонасу. — На работе я храню ключи в ящике стола. Дома я обычно бросаю их на кухонный стол. Не знаю, зачем кому-то понадобилось вешать свой ключ на мой брелок. Разве что его хотели спрятать.
Джонас внимательно осмотрел ключик и вдруг пробормотал себе под нос:
—«Украденное письмо»!
—Что?
Новелла Эдгара По. Помнишь — важную вещь проще всего спрятать на самом видном месте? В детстве Джерри очень любил эту новеллу. Как-то раз он решил проверить версию По на практике и поставил книгу, которую купил отцу в подарок на Рождество, на полку в библиотеке.
Значит, по-твоему, это ключ Джерри?
По-моему, такой поступок вполне в его вкусе.
Лиз снова взяла мишку; игрушка ее успокаивала.
Что толку держать в руках ключ, если мы не знаем, к какому замку он подходит?
Найти замок нетрудно. — Джонас перевернул ключ бородкой вверх. — Ты знаешь, что это такое?
Ключ. — Лиз присела на Верину кровать. Нет, она ни от чего не отделалась. Вокруг нее снова зыбучие пески.
От индивидуального банковского сейфа! — Джонас поднес ключик к глазам и прочел выгравированные на металле цифры.
По-твоему, капитан Моралас найдет этот сейф?
Рано или поздно, — прошептал Джонас. В ладони ключ быстро нагревался. Да, наверное, таков следующий логический шаг... Иначе и быть не может! — Но я ему ничего не скажу.