Рискованное приключение

Эшли Кристен

Всю дорогу до коттеджа Макс молчал, так же как и я, но продолжал держать меня за руку.

Я слышала его приглушенный разговор в другой комнате, пока раздевалась и надевала пижаму. Потом я огляделась, в первый раз осмотрев коттедж.

Владельцы жили в доме примерно в четверти мили дальше по дороге, которая вела к коттеджному комплексу. Это явно был семейный бизнес, у них даже не было офиса, просто запирающийся шкафчик для ключей рядом с входной дверью и книга регистрации постояльцев на столике с тонкими ножками под ним.

Теперь я увидела, что они гордились своими коттеджами. Комната была чистой, деревянный пол выглядел недавно перестеленным и теплым, серовато-зеленые

стены также были недавно покрашены. Тут и там обнаруживались признаки того, что люди приложили немало усилий. Толстые сине-зелено-бежевые половики, картины на стенах, подобранные со вкусом, а не просто в попытке хоть чем-то украсить. На кровати не плед, а пуховое одеяло, мягкое и воздушное, в пододеяльнике, перекликающемся с зеленым цветом стен и синим и бежевым на половиках, а также с вкраплениями коричневого и серого. На двуспальной кровати лежало четыре мягких подушки, а не две непривлекательные тонкие. Там даже было несколько декоративных подушечек, которые тоже совпадали по цветовой гамме с отделкой комнаты, а на каждой тумбочке стояли лампы с плотными абажурами, но сверху было устройство, с помощью которого можно направить лампу, куда нужно.

Учитывая все это, а также наличие вокруг каждого коттеджа достаточно большого участка земли с деревьями и кустарником, обеспечивающими больше уединения, я была удивлена, что коттеджи не забиты под завязку. С другой стороны, они выглядели довольно новыми, так что, возможно, владельцы были новичками или просто провели реконструкцию и еще не успели рассказать об этом.

— Да, увидимся завтра, — сказал Макс в телефон, входя в спальню, и я поняла, что стою в одной пижаме и глупо пялюсь на комнату, изучая внутреннее убранство.

Я собралась с мыслями, подошла к кровати и включила лампу с его стороны. Макс захлопнул телефон и выключил верхний свет, а я, собрав последние силы, быстренько обошла кровать, откинула одеяло и легла, услышав, как Макс положил телефон на тумбочку.

Я повернулась на здоровый бок, лицом к комнате, и увидела Макса. Теперь он стоял рядом с моим чемоданом, который лежал на кресле на другом конце комнаты. Он бросил сверху свою кожаную куртку и расстегивал рубашку. Я молча наблюдала за тем, как он стряхнул ее, положил поверх куртки и завел обе руки за голову, чтобы стянуть футболку с длинным рукавом. Потом он развернулся и, глядя мне в глаза, пошел к кровати.

Я затаила дыхание, не как обычно, от вида его груди, а потому что до меня вдруг дошло, что он здесь, я здесь, а ведь я весь день пыталась смириться с ужасающим осознанием, что больше никогда не увижу его.

Я перекатилась на спину и закрыла глаза, почувствовав, что Макс сел на кровать. Я услышала, как оба его ботинка упали на пол, потом почувствовала, что он сова встал, и услышала, как пряжка ремня ударилась об пол одновременно с шорохом ткани.

Потом одеяло сдвинулось и постель прогнулась, когда он лег. Одеяло снова двинулось, сползло до моей талии, я открыла глаза и повернула голову к Максу, пока он осторожно гладил мои ребра раскрытой ладонью.

Положив ладонь поверх оставленного Дэймоном следа, Макс устроился на боку, совсем рядом, но так, что касался меня только рукой. Поставив локоть на кровать и подпирая голову кулаком, он внимательно смотрел на меня.

Потом его ладонь опустилась ниже, на мой живот, и я поняла, что не дышу, поэтому выдохнула. И тут Макс заговорил:

— Хорошо, малышка, давай начнем с того, что ты расскажешь мне, что наговорил тебе Гарри прошлой ночью.

Я снова задержала дыхание.

Я хотела попросить его выключить свет. Я также хотела спросить, можно ли мне лечь спать и не могли бы

мы поговорить обо всем утром (или никогда). Но больше всего я хотела спросить его, правда ли, что он влюбился в меня, до того, как я так глупо все испортила своим непростительно эгоистичным поведением.

Чего я делать не хотела — так это рассказывать ему, что наговорил мне Гарри, не только из-за того, что именно он наговорил, но и потому, что по большей части это касалось Анны.

Но я знала, что не могу прятаться за своим нервным поведением, только не сейчас. Макс заслуживает лучшего.

Поэтому я выдохнула и тихо сказала:

— Он рассказал мне про Анну.

Макс не рассердился, его лицо не потемнело, глаза не прищурились, он просто спросил:

— Что он сказал?

Я медленно вдохнула через нос, потом выдохнула и ответила:

— Он сказал, что ты любил ее.

— Любил, — с готовностью согласился Макс.

Я прикусила губу, потом отпустила ее и продолжила:

— Он сказал, что она была твоим миром.

— Была, — снова согласился Макс, и я испытала совершенно другой вид боли, но каким-то чудом поборола порыв закрыть глаза и продолжила смотреть на Макса.

— Он сказал, что после нее у тебя было много женщин.

— Это так.

При этом утверждении я сглотнула и шепотом закончила:

— Он сказал, что ты так сильно любил ее, что когда она умерла, ты был сломлен. И он сказал, что больше никто не сможет стать для тебя такой любовью, никогда, и что ты и все остальные это знают, и он считает, что мне тоже следует знать.

На это Макс отреагировал: его губы сжались в линию, глаза потемнели, а ладонь слегка надавила мне на живот.

Потом он вздохнул и расслабил руку.

— Знаешь что? — спросил он.

Я зажала обе губы зубами и замотала головой. Хотя я и знала кое-что, просто не то, что он собирался сказать. Однако я не была уверена, что хочу знать то, что он собирался поведать. Но я промолчала, а он сказал:

— Когда Анна умерла, закончился ее мир, но не мой.

Я закрыла глаза, но Макс прошептал:

— Милая, посмотри на меня.

Так что я снова их открыла и тихо сказала:

— Ты не обязан говорить об этом.

— Нет, обязан.

Я опять сглотнула и накрыла ладонью его руку на моем животе.

— Мне потребовалось время, чтобы осознать это, — сказал он. — Около десяти лет. Я понял это всего неделю назад, во время метели.

О. Мой. Бог.

— Макс, — выдохнула я, и его рука скользнула по моему животу на бок, он аккуратно подтянул меня к себе и подался вперед.

— Гарри ни хера не знает, — сообщил мне Макс тихо, но немного резко. — Он потерял Битси, не знаю почему, мне все равно, это не мое дело. Это его проблема, он не боролся за нее, и все это знают. Он просто сдался и позволил Керту выиграть. У нас с ним разные истории. Он сдался и был вынужден жить с этим решением, в одном городе с Битси, которая делила жизнь с другим мужчиной. Я потерял Анну из-за Керта, это не зависело от меня. Да, мы с ним не ладили, но Анна и Битси были подругами. Однажды они гуляли в «Собаке», Керт должен был забрать их и отвезти по домам. Недели три назад была годовщина. Весенние каникулы, в городе много подростков, они творят глупости, напиваются, как обычно. Они дразнили Керта, выкрикивали грубости из окон своей машины, а он быстро выходил из себя. Он вспылил, решил преподать им урок, показать, кто есть кто, и потерял управление. Подростки угодили в кювет, с ними все было в порядке, они ехали быстро, слегка перенервничали, но отделались незначительными травмами. Внедорожник Керта перевернулся четыре раза и остановился, только врезавшись в дерево.