Ритер
Шрифт:
– Не понял, – протянул первым пришедший в себя Васильев.
– Господи, спаси и сохрани, – взвизгнул священник.
Парнишка, только что закончивший читать заклинание, обвел взглядом мрачные каменные стены, почесал затылок и удивленно пробормотал:
– Это чего?
– Ты что натворил? – подскочил к нему, размахивая кулаками, главный жрец Перуна Алексеев.
– Не знаю, – потерянным голосом оправдывался белобрысый, – когда репетировали, всё нормально было. Та бабка сказала, что это заклинание на добрых духов.
– Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибет, – громко произнес Антон.
– Господи, спаси,
– Стоп, граждане, – шагнул вперед Чубенко. – Мы, вообще, где?
В зале воцарилось молчание. Все в растерянности принялись оглядывать обступившие их стены, идола и друг друга. Рыбников, заткнув меч за пояс, твердыми шагами направился к видневшемуся в дальнем конце зала дверному проему. За ним молча последовали остальные.
Антон тоже прошел к выходу и, как и многие, присвистнул, пройдя через массивные каменные ворота, ведущие наружу. Чисто убранная площадка, диаметром метров в сорок, примыкала к входу в храм неведомого божества. Ее вплотную обступил тропический лес. По пальмам и ветвям эвкалиптов с дикими криками носились обезьяны. В отдалении возвышались кипарисы. Солнце, стоящее в зените, палило нещадно.
– Не понял, – произнес вышедший вперед Чубенко. – Мы где?
– В тропиках, полагаю, – спокойным голосом ответил Рыбников.
– За грехи наши, – возвестил отец Никифор. – Говорил я, не допускайте языческих обрядов. В ад сие бесовство только и приведет.
– В ад, не в ад, а вот вернуться домой я был бы не против, – проворчал Васильев.
Глава четвертая,
о неопределенности
Стоя в дверном проеме, Васильев окинул взглядом площадку перед храмом. Четыре группы молодых людей, разбившись строго по школам, сидели поодаль друг от друга и переговаривались. Было видно, что все растеряны и обескуражены. Отдельно от всех, обхватив голову руками, сидел парнишка, прочитавший заклинание, которое, очевидно, и было причиной столь странного перемещения.
С того момента, как они попали сюда, прошло уже часа два. За это время были перепробованы все доступные способы быстрого возвращения. В начале, когда после короткого спора большинство присутствующих согласились, что они попали в это неведомое место с помощью магии, отец Никифор объявил, что только молитва Господня сможет вернуть их назад. Он быстренько провел молебен на площадке перед «языческим капищем». На службе истово молились и крестились рукопашники, один ушуист, Чубенко и сам Васильев. Остальные стояли в стороне. Когда стало ясно, что молитва не помогла, Никифор предал анафеме главного жреца Перуна Алексеева и парнишку, читавшего заклинание, но и это не принесло результата. Храм никуда не исчез, и родной зимний стадион обратно не появился. Впрочем, хотя глава рукопашников Щекин напомнил, что «анафема» – это отлучение от церкви, а отлучать тех, кто к церкви не принадлежит, как бы и смысла нет, оба «проклятых язычника» выглядели очень расстроенными.
Отец Никифор прочитал еще несколько молитв, с прежним успехом. Тогда, очевидно, разочаровавшись в христианских методах, Васильев попросил всех вернуться в храм и построиться так, как они стояли при телепортации, а парнишку-ведуна повторить заклинание. Люди подчинились, кто-то нехотя, кто-то радостно и с надеждой. Даже отец Никифор, заявив протест против участия в языческом шабаше, встал на свое место. Незадачливый ведун срывающимся голосом прочитал заклинание, но ничего не произошло.
После первой неудачной попытки Васильев, на всякий случай, попросил отца Никифора не креститься и не плевать через плечо во время обряда, поскольку это может ослабить действие чар. Нехотя священник согласился, однако и второе, и третье чтение заклинания не дало никакого результата.
Тогда вперед вышел главный жрец Перуна и исполнил несколько обрядов, весьма загадочных, но не только не вернувших невольных странников домой, но и никак не поменявших окружающий пейзаж.
Разочаровавшись теперь уже и в потугах язычников, Васильев вежливо осведомился, не владеет ли глава школы ушу Жихарев какими-нибудь тайными даосскими обрядами, которые могут помочь в данной ситуации, но получил отрицательный ответ. Посмотрев в глаза Рыбникову, спонсор, по-видимому, сразу понял, что японские ками и тэнгу тоже вряд ли смогут помочь, и дал команду расходиться.
Все вышли из храма, в котором было всё же достаточно прохладно, а сам Васильев с отцом Никифором, Чубенко и всеми четырьмя главами представленных на фестивале школ расположился на его ступенях.
– Ну что скажете, братцы, – начал он, – где мы хоть?
– Где-то на юге, – потянул воздух носом глава «китайцев» Жихарев. – Влажно. Тропики. Это может быть Америка, Африка, Индия, Индокитай, какой-нибудь остров в Тихом океане. Что за божок в храме, я понятия не имею. Но больше похоже на что-то азиатское. Думаю, все же Индокитай.
Отец Никифор истово перекрестился.
– Очень точный адрес, – проворчал Чубенко.
– Надеюсь, что мы хоть в нашем мире, – протянул главный жрец Перуна Алексеев.
– Доигрались вы со своим язычеством, – злобно бросил ему Щекин.
– Стоп, братцы, – скомандовал Васильев. – Ссориться будете, когда домой вернемся. Давайте решать, что делать дальше.
– Ясно что, выбираться отсюда, – буркнул Щекин. – Вон дорожка в джунглях. Идти надо.
– И сразу в российское посольство, – добавил Чубенко.
– Интересно, что мы скажем в посольстве? – поинтересовался Алексеев.
– Давайте сначала выйдем отсюда, – поежился чиновник.
– А куда придем? – поинтересовался Жихарев. – Если места дикие, здесь могут жить очень негостеприимные племена. Могут и напасть, если мы на их территорию зайдем.
– А ты уверен, что мы сейчас не на чьей-нибудь территории? – поинтересовался у него Рыбников. – Храм-то чисто убран, площадка перед входом не заросла. За ним ухаживают.
– Значит, рядом есть люди, и мы можем их найти и сориентироваться, – повеселел Васильев. – Ну что, идем?
– Давайте для начала обсудим, как с ними будем разговаривать, – предложил «китаец» Жихарев.
И тут лес огласился дикими криками.
Глава пятая,
о первой схватке и первых жертвах
Антон сидел в кругу ребят из своего клуба. Беседовали, естественно, о том, куда они попали и как это случилось. Шок первых минут прошел, а после комедии с ритуалами, устроенной спонсором, чувство реальности окончательно вернулось ко всем присутствующим. Если, конечно, человек, непонятным образом в мгновение ока перенесшийся из России в неведомый храм в тропиках, может говорить о чувстве реальности.