Ритм-секция
Шрифт:
– Он был терапевт, а не хирург.
Проктор кивнул, а затем вытер руки о чайное полотенце.
– Какими они были, твои родители?
Улыбка Стефани исчезла.
– Никакими. Это были просто мои родители.
Было полшестого утра. Стефани не спалось. Встав с дивана, она быстро оделась. Ночью было холодно, а центральное отопление включали лишь после шести утра. Стефани заварила себе кофе так, как это делал Проктор. Затем захватила кружку в гостиную и закурила сигарету. На улице какой-то мужчина счищал наледь с лобового
На столике лежали отчеты, которые Проктор просматривал накануне. Стефани села и начала перебирать фотокопии. На передней обложке одной пластиковой папки флуоресцентным зеленым маркером была проставлена дата. С тех пор прошло лишь три месяца.
Для тел, что удалось найти на месте катастрофы, был проведен анализ причин смерти. Двадцать восемь пассажиров пропали без вести. Учитывая место крушения, эта цифра была удивительно мала. Чтобы поднять на поверхность обломки самолета и останки погибших пассажиров, водолазы совершили почти четыре с половиной тысячи погружений. Их задача осложнялась обширной территорией поисков, а также сильными штормами, которые разбушевались в этой части океана ровно через сутки после крушения. Чуть более двух десятков поднятых тел были относительно целыми. Состояние остальных трупов варьировалось от «частично» до «полностью разложившихся». Согласно заключению психолога, назначенного для взаимодействия с властями и родственниками пассажиров разбившегося «Боинга», из всех сделанных фотографий погибших лишь восемь были пригодны для опознания. В конце концов не воспользовались ни одной.
В одном из отчетов ФАА имелся раздел, в котором описывалось воздействие резкого торможения на пассажиров. Многие погибли мгновенно. Сила, швырнувшая их тела вперед, была настолько велика, что некоторые из них были обезглавлены, а другие погибли от разрыва ствола головного мозга. Те, кто выжил, подверглись воздействию иных, не менее страшных сил. Воздух вырывался из пробоин в фюзеляже с силой настолько мощной, что с людей стаскивало одежду и вырывало из глаз контактные линзы. Во время свободного падения часть пассажиров сгорели заживо, остальные были разрублены обломками самолета.
В другой папке Стефани наткнулась на список пассажиров. Проктор сделал несколько копий, причем рядом с большей частью имен имелись сделанные от руки пометки. Комментарии в основном касались повреждений, вызванных первым взрывом. Стефани пробежала глазами список – и вскоре нашла нужные ей имена.
Место 49A: Патрик, Сара
Место 49B: Патрик, Дэвид
Место 49C: Дуглас, Мартин
Место 49D: Патрик, Моника
Место 49E: Патрик, Эндрю
В хвостовой части «Боинга-747» места в салоне эконом-класса располагались по схеме три-четыре-три, и были разделены двумя проходами. Стоило ей увидеть напечатанные имена и их размещение в салоне «Боинга», как Стефани оцепенела. Она могла справиться с эмоциями, которые
Она почувствовала на себе взгляд Проктора раньше, чем увидела его. Кит стоял в дверях.
– С тобой всё в порядке? – спросил он.
– Мне не спалось. Я тебя разбудила?
– Я слышал, как ты ходишь по кухне.
– Человек в кресле сорок девять-С, Мартин Дуглас, – сказала Стефани, глядя на имя между именами брата и матери. – Ты знаешь, кто он?
– Архитектор из городка под названием Юниондейл. Жил и работал на Манхэттене.
– Американец?
– Да.
Она медленно кивнула.
– Американский архитектор, обреченный на смерть из-за капризной выходки английской девчонки, о существовании которой он даже не подозревал…
– Не понимаю, ты это о чем?
– Там должна была сидеть я. Это место было забронировано на мое имя.
– Почему тебя там не оказалось?
– Это был семейный отпуск, но я отказалась лететь с ними. Сказала, что мне нельзя опаздывать к началу занятий в университете. Даже на сорок восемь часов, хотя, казалось бы, ерунда… Но не это было причиной, и они это знали.
– Что же было причиной?
Стефани грустно улыбнулась:
– Я даже не помню. Наверное, что-то мелочное и обидное.
– Это почему же?
– Потому что такой я тогда была. Озлобленной и строптивой. – Она посмотрела на Проктора. – Теперь я просто озлобленная.
– У Мартина Дугласа было бы другое место, Стефани.
– Может быть…
– Рейс был укомплектован почти полностью, но несколько мест оставались свободны. Даже будь ты на борту, он просто сидел бы где-то в другом месте, а число погибших увеличилось бы на одного человека.
– Сколько ему было лет?
– Если память мне не изменяет, тридцать три года.
– Он был женат?
– Нет.
– Вот и хорошо.
Интересно, выжил ли при первом взрыве кто-то из тех, кто сидел на сорок девятом ряду? Или даже при втором… Но стоило ей подумать о том, с какой скоростью пылающие обломки самолета падали в море, как она пожелала им быстрой смерти. Ведь при скорости столкновения в пятьсот миль в час спокойные волны внизу подобны граниту.
II
Мир Стефани
Это моя последняя сигарета. Я глубоко затягиваюсь, и ее кончик ярко вспыхивает. Проктор, как всегда, сердится, когда я курю, но он не знает, что я бросаю курить. Это секрет, который постепенно перестает быть секретом, ежечасно, день за днем.
Прошел почти ровно месяц с того момента, как Проктор забрал меня на станции метро «Уоррен-стрит». Я живу у него с той самой ночи и постепенно начала меняться. Отказ от сигарет – это часть процесса. Симптом.