Ритм-секция
Шрифт:
Стефани предпочитала Сохо в утренние часы. Тогда здесь бывало тихо, а тротуары полны уборщиков и мусорщиков, а не туристов и пьяниц. Она зашла в кафе выпить чашку кофе и узнала трех проституток за одним столиком. Никто из них, похоже, не узнал ее. Стефани расположилась у стойки спиной к ним. По личному опыту она знала: среди проституток дружба и солидарность – большая редкость. В мире, в котором не было ничего постоянного, клиент, подцепленный одной проституткой, был упущенной возможностью другой, так что всем было не до сантиментов.
Стефани услышала их разговор. Речь шла о шведской проститутке, которой устроили групповуху после пьяной холостяцкой вечеринки. Стефани узнала одну из девушек.
Они обсуждали несчастную шведку с равнодушием бухгалтеров, рассуждающих о налоговых скидках. Клэр оставалась внешне столь же невозмутима, как и две другие девицы. Сколь неприятными ни были эти факты, они не были редкостью. Если ты в профессии достаточно долго, то неизбежно столкнешься с насилием. Стефани не была исключением. Это был их ежедневный риск – пожалуй, даже, ежечасный.
Работая, Стефани, где бы она ни провела предыдущую ночь, обычно приезжала в Вест-Энд поздним утром и убивала несколько часов, прежде чем отправиться «по вызову». Чаще всего смотрела телевизор с Джоан, «горничной». Они пили кофе, курили сигареты и читали таблоиды. В какой-то момент она могла поесть – обычно это был единственный раз за весь день, одновременно завтрак, обед и ужин. Иногда отправлялась в «Макдоналдс», или «Бургер Кинг», или же покупала уличную еду: сочащуюся жиром рыбу с жареной картошкой или огромные треугольные куски пиццы с теплой синтетической начинкой на плохо пропеченном тесте, похожем на мокрый картон. В другие дни навещала своих редких друзей в этом районе: бангладешца, продавца газет, японскую девушку из Осаки по имени Аки, Клайва, коротышку из Глазго, у которого была палатка на рынке Бервик-стрит. Каждый раз, когда она заглядывала к нему, Клайв разрешал ей брать у него бесплатно какой-нибудь фрукт. Если же настроение было скверным, то перед работой она выпивала, чаще всего в пабе «Карета и кони», а также в «Корабле».
Как правило, чем позже, тем грубее работа, поэтому, при наличии выбора, Стефани предпочитала заканчивать дела к десяти вечера. Впрочем, обычно она работала и позже. И когда бы ни наступал этот последний час работы, когда все заканчивалось, чувствовала себя донельзя измотанной, даже если вечер выпадал не слишком напряженный. Даже если «пустой». Необходимость держать нервы в кулаке выматывала, отнимала последние силы.
Стефани допила свой кофе, оставила тех трех девушек – они все еще обсуждали нападение на несчастную шведку – и отправилась на Брюэр-стрит. Поднявшись по лестнице, заметила, что металлическая дверь на лестничной площадке третьего этажа открыта. Изнутри донесся знакомый голос:
– Я здесь, Стеф.
Дин Уэст. Она тотчас напряглась и, прежде чем войти, на миг замерла на месте, чтобы взять себя в руки. Уэст пил из банки напиток «Ред Булл». На нем были бордовый кожаный пиджак, черная водолазка, черные джинсы и ботинки «Док Мартенс». Как обычно, Стефани поймала себя на том, что смотрит в его выпученные, как у лягушки, глаза и на его кошмарные зубы. Его рот был слишком мал для них – кривых и желтых, росших как попало. Зубов было слишком много.
– Как прошла последняя
Стефани кивнула:
– Их было двое, когда я пришла туда. Болгары, я думаю. Или румыны.
– И что? Значит, и бабла было в два раза больше.
– Они не заплатили за двоих.
– Как это?
– Они не говорили по-английски. И подумали, что уже заплатили за них обоих.
– Мне плевать, что они подумали. Деньги вперед. Это правило. Всегда.
– Но не в этот раз.
Уэста распирало от злости. Его лоб собрался недовольными складками.
– Черт возьми, Стеф, что с тобой не так? Мы ведь всегда ладили, ты и я. Я всегда считал, что ты умнее других, но теперь больше так не думаю. Чему я тебя всегда учил? Деньги вперед! Сколько раз тебе нужно повторять?
– Я и взяла вперед. – Стефани передала Уэсту его долю. – За одного.
Он принялся пересчитывать банкноты.
– Я не виноват, что ты взяла с них не так, как нужно. Гони мне мою долю за второго. Заранее предупреждаю: меня не волнует, если тебе ничего не достанется.
– Когда я приехала, оба были уже пьяны. Они хотели, чтобы я тоже напилась. Учитывая состояние, в котором они находились, я решила, что лучше согласиться с ними. Поэтому сделала все, что они хотели, а затем напоила их до бесчувствия. После этого я прихватила вот это. – Стефани вытащила из кармана два бумажника и бросила их Уэсту. – Можешь взять отсюда свою долю за второго.
Бескровные губы Уэста растянулись в улыбке. Он принялся изучать содержимое бумажников.
– Кредитные карты? «Дайнерс», «Виза» и «Мастеркард»… Отлично. Что у нас в другом? «Виза» и «Амекс Голд»… Шикарно. Барри будет в восторге. – Барри Грин, иногда продававший Стефани наркотики, также промышлял перебивкой кредитных карт, используя для этого корейскую машинку, которая меняла на магнитных полосках пин-коды. Хорошее настроение Уэста испарилось так же быстро, как и материализовалось. – И только шестьдесят фунтов наличными? Сколько ты сейчас берешь за услуги, Стеф?
– Как обычно.
– И после этого у них на двоих осталось всего шестьдесят фунтов наличкой?
– Откуда мне знать? Я не считала.
– Не надо заливать. Ты ведь немного прикарманила, верно?
Всего триста пятьдесят пять фунтов. Им она оставила лишь мелочь.
– Подозреваю, что всю наличку, какая у них была, они спустили на дешевое пойло, которым накачали меня.
– Не строй из себя дурочку, Стеф. И не пытайся надуть меня. Давай, выкладывай, что там у тебя.
– Точно так же мне всегда говорил детектив Маккиннон. Кстати, у меня все еще остался его телефонный номер.
Внешне гнев Уэста остыл, но внутри он все еще клокотал, и они оба это знали.
– Не испытывай судьбу, Стеф. Когда-нибудь удача от тебя отвернется.
– Знаю. Так же как и от тебя. Мы оба взяли время у нее взаймы.
Однажды Дин Уэст изнасиловал меня. Я говорю «изнасиловал», потому что так мне теперь кажется, но тогда я была не совсем уверена в этом. С ним меня познакомила Энн Митчелл. В те дни она все еще была проституткой, работала на Уэста, и, я думаю, делала это исключительно для того, чтобы угодить ему, хотя мне она сказала, что это в моих интересах. Энн сказала мне, что за небольшую долю моих заработков Дин обеспечит мне защиту, да и в любом случае без его разрешения мне просто не позволят работать в этом месте. Это была ложь. Как и большая часть того, что Энн говорила в те дни. Но я не обижаюсь на нее. Она ничем не отличалась от других женщин, кто зарабатывает на хлеб этим ремеслом. Во всяком случае, ничем не отличалась от меня.