Ритмы улиц
Шрифт:
— Конечно. Маш, — всё же не выдержал я, — Мы когда-нибудь поговорим с тобой? О том, что было и о нас?
Золотцева вздохнула так, будто я её очень сильно утомил:
— Нет никаких «нас», Данчук. Есть я и есть ты. И мы — две параллельные, которые не могут — да и не должны пересекаться. И если ты снова когда-нибудь поднимешь эту тему — я уже не буду столь вежливой и просто тебя пошлю. Спокойной ночи.
Кивнув мне, Мари поудобнее перехватила сумку и, прежде чем я успел что-то сообразить, скрылась за входной дверью. Раздраженно рыкнув, я понял, что она снова сбежала от меня. За эти дни Мари стала в этом просто мастером. Иногда мне казалось, что она даже научилась передвигаться по потолку и растворяться в стенах. Потому что — как иначе она умудрялась постоянно ускользать? Вот и я не знаю.
Когда я вырубил свет и закрыл дверь — позвонила Ира. Вот кто точно был ни в чем не виноват — так это она. И поэтому мне было втройне стыдно за то, что я избегал её эти дни. Первую неделю — понятное дело, потому что многочисленным отметинам на моем теле, которые так любезно подарила мне Мари нужно было время, чтобы зажить. А после…не знаю, видимо, потому что я — придурок, который запутался и сам уже не понимал, что он хочет. Иришка была мне очень дорога — всё же год отношений. Она терпела все мои выходки и «звездные» капризы, которые порой ударяли мне в голову. Ждала меня во время моих многочисленных поездок и мастер-классов, и почти не жаловалась на это.
Она любила меня. И всё, что я должен был делать — просто дарить ей в ответ не менее сильное чувство. Но я не мог — просто не выходило. Проще всего, наверное, было не мучить ни её, ни себя, и разорвать отношения, но и это сделать не получалось. Кажется, я слабак.
Сделав этот неутешительный вывод, я вздохнул, прежде чем ответить в трубку:
— Да, Ириш. Привет.
— Привет, мой хороший, — мурлыкнула моя девушка, — Как твой день?
— Убийственный, как и всегда, — отозвался я, включая сигнализацию и спускаясь с крыльца.
— Может быть, ты приедешь — и я помогу тебе снять напряжение?
Голос Иры искушал и манил, убеждая согласиться. И, наверное, в любой другой день я бы даже не подумал сопротивляться. Скорее всего, летел бы уже на всех порах, представляя себе всё то, что мы сможем проделать друг с другом.
Но не сегодня.
— Прости, детка, но я сегодня совсем без сил, — вздохнув, ответил я, на автомате ероша свои волосы.
— Андрюша, ты меня в последнее время совсем не балуешь своим вниманием, — в голосе Иры явственно читалась укоризна.
— Я знаю, прости. Просто…очень непростой период. На выходных свожу тебя в клуб, даю слово.
— Ну ладно, — вздохнула девушка, — Я понимаю. Буду ждать выходных.
— Я позвоню тебе завтра с самого утра, чтобы ты проснулась не от будильника, а от моего голоса, — решил я всё же вспомнить, что такое романтика.
Кажется, сработало. Иришка хихикнула, прежде чем ответить:
— Ловлю тебя на слове. Спокойной ночи.
Отключив телефон, я вздохнул. Улыбки на лице как не бывало, и ко всему прочему, прибавилось чувство вины за то, что мучаю дорогого мне человека.
Стоило Ирине услышать короткие гудки, улыбка с её лица испарилась, и ей на смену пришел злобный оскал. Брюнетка никогда не считала себя дурой, скорее даже наоборот — её хитрости уму и расчетливости могли позавидовать многие. И сейчас она четко понимала, что её парень что-то скрывает.
Андрей стал отдаляться от нее. Первые симптомы она ощутила, когда парень с его командой вернулись из Москвы. Он был рассеянный, на ее вопросы отвечал невпопад, все чаще хмурился или молчал. Тогда Ирина подумала, что это все из-за соревнований. Но вот — Битва позади, а Данчук с каждым днем ведет себя всё более холодно и отстраненно.
Кинув телефон на кровать, девушка выругалась сквозь зубы. Она употребляла такие слова и эпитеты, которые благовоспитанные леди знать не должны. Она пыталась понять, где допустила ошибку.
— А что если… — задумчиво пробормотала она себе под нос, — Вдруг, он всё узнал?
Но девушка тут же отмела эту мысль. Она всё просчитала чуть ли не до секунды, поэтому ошибки быть просто не могло. Куда вероятнее было поверить в то, что виной всему эта рыжая Мари.
Мари. Вспомнив Золотцеву, Ира громко фыркнула. Тоже мне, имечко! Деревенская Машка, которая решила, что в большом городе она может стать кем-то другим. Но Ира видела её насквозь, и была твердо уверена, что на самом деле она — никто. Пустышка, которая мнит из себя кого-то стоящего, и пытается занять место, которое никогда не будет её. И заодно пытается отобрать парня, который уже занят.
Кузьмина была уверена, что корень всех ее зол — это Маша. Вот только идей, как от нее избавиться, у нее не было. Ни единой. Никакого веса ее голос в школе не имел, Стас бы просто её послал, если бы она предложила уволить девушку.
Поэтому, оставался лишь один вариант — подружиться с рыжей. Врагов ведь стоит держать еще ближе, чем друзей. А уже потом, когда Золотцева расслабится — тогда и нужно будет нанести удар.
К тому времени Ира точно придумает, какой именно.
Проснувшись, Мари показалось, будто она и не ложилась. Состояние было отвратительным — тело ломило, в висках стучало и больше всего девушке хотелось снова лечь спать. Но сделать это, Маша, увы, не могла — слишком много работы накопилось за выходные. Поэтому, вздохнув, рыжая откинула в сторону одеяло и направилась в душ.
Освежившись и включив чайник, Маша подумала, что всё дело в погоде и в осенней депрессии. Правда, для такого настроение было еще рановато — всего лишь конец сентября был на календаре. И погода стояла замечательная — вовсю светило солнце, отражаясь в небольших лужах, которые остались после ночного дождя. Листья только начали желтеть и краснеть, создавая потрясающие природные пейзажи. Они должны поднимать настроение, а не наоборот.
Однако, Мари чувствовала лишь упадок сил, и легкую апатию. Помешивая в небольшой кастрюльке овсяную кашу, девушка лениво размышляла, стоит ли ей добавить в нее грецких орехов и изюма, или и так сойдет. А вообще — девушке очень захотелось отварной картошки и селедки с луком, а еще лучше — бутерброд со шпротами и свежим огурцом. Не самая блестящая идея для завтрака, но рыжая прямо представляла, как открывает холодильник и готовит всю эту вредную, но такую вкусную еду. В итоге, плюнув на овсянку, Мари выключила плиту и быстро приготовила себе альтернативный вариант. Надкусывая сочащийся маслом бутерброд, девушка была готова буквально застонать от восторга. Тут же и головная боль прошла, и настроение поднялось. Прикончив четыре огромных куска хлеба с огурцом и рыбой — и откуда столько места в желудке нашлось?! — Золотцева запила всё это стаканом холодного томатного сока и, быстро собравшись, буквально полетела на работу.