Ритуал последней брачной ночи
Шрифт:
— Как прошел день? — спросила я с интонациями жены в голосе.
— Лучше не бывает.
— А цветы?
— Да, — Сергуня покраснел. — Это тебе. Это мне. Понятно. От благодарных почитателей моего криминального таланта.
Ну точно извращенец, и к гадалке ходить не надо.
Извращенец принялся выкладывать из сумки провизию. Моему удивлению не было предела. Сырокопченая колбаса, балык, бастурма, сыр «Дор блю» с очаровательным налетом плесени, маслины и прочие гастрономические изыски. Последними были извлечены бутылка «Smimoff»,
— По какому поводу банкет?
— По твоему. — Сергуня дернул себя за ухо и наконец позволил себе заглянуть мне прямо в глаза. Могу поклясться, что увидела там немое обожание.
— Да?
— Если ты, конечно, не возражаешь…
Я не возражала, тем более что пельмени, оставленные мне Сергуней, мог есть только самоубийца.
— Пойло взял на выбор. Крепкое. Специально для тебя.
— Тронута.
…Мы начали с виски.
Сергуня не глядя махнул дневную норму, затолкал в себя кусок бастурмы, без всякого аппетита прожевал — и снова уставился на меня.
— Ты знала Станислава Дремова? — прерывающимся шепотом спросил он. В его исполнении фраза прозвучала как «Не согласишься ли ты выйти за меня замуж, дорогая?».
От неожиданности я поперхнулась маслиной. И пришла в себя только после того, как проглотила косточку.
— Почему ты об этом спрашиваешь? — таким же шепотом ответила я. В моем исполнении эта фраза прозвучала как «Не пошел бы ты на хрен, дорогой?».
— Потому что ты мне солгала.
Скажите, пожалуйста, какие мы ранимые!
— В каком смысле — «солгала»?
— У отца Кодриной не было никакого второго брака. Классический тип примерного семьянина. Так что сводной сестры Аллы из тебя не получится.
Вот оно что! Семейка, в которую я вляпалась, была еще та: папашка, типичный интеллигент, всю жизнь просидевший на цепи у панталон своей жены. И дочурка, которая отрывалась как могла, шастала по родовому гнездышку в голом виде… И так увлеклась любовными утехами, что не заметила, как ей проломили голову.
— Что скажешь? — Сергуня не сводил с меня глаз.
— Внебрачные связи исключены? — деловито спросила я.
— Похоже, что да.
Я улыбнулась Сергуне хорошо отработанной провокационной улыбкой. И облизнула губы. Прием, неотразимо действующий на докеров портовых городов.
— Придумай сам. Ты же журналист.
— Сегодня пришла информация еще об одном деле. Оно как-то выпало из поля зрения… На фоне смерти звезды исполнительского искусства все выглядит тусклым, сама должна понимать.
— Ну и?
— Убийство главы продюсерской фирмы «Антарес». Фирма не бог весть какая, сшивается на периферии шоу-бизнеса, заманивает в страну молью траченных знаменитостей. О которых лет двадцать как все забыли. Словом, шакалье…
Исчерпывающая характеристика нашего дружного коллектива. Стас перевернулся бы на своем персональном столике в морге, если бы услышал.
— Так уж и шакалье, — вступилась за «Антарес» я. — Просто люди занимаются своим делом.
— Значит, Станислава Дремова ты не знаешь.
— Фамилия довольно распространенная… А что с ним случилось?
— Я же сказал, его убили. Так же, как и Олева Киви. Так же, как и жену Олева Киви. Дырка в виске. Прости, что напоминаю.
— Ничего.
— А знаешь, что самое интересное в деле этого Дремова? Ведь это ты его убила.
И снова фраза, произнесенная Сергуней, причудливо изменила смысл. Теперь это было не просто предложением руки и сердца, «Если ты не останешься со мной, я не смогу жить. Без тебя все теряет смысл. Если ты не останешься со мной, я повешусь. Я нажрусь таблеток, я вскрою себе вены, я выброшусь из окна с бутылкой уксусной кислоты в руках. Останься со мной, единственная моя, останься, останься, останься-а-а!..»
— Я?! Убила какого-то Станислава Дремова? С какой стати мне нужно было его убивать?
Сергуня не отрываясь смотрел на меня: «О, как ты прекрасна, возлюбленная моя, обагренная кровью, как ты прекрасна…»
— Тебя видели, когда ты покидала его квартиру. Вера Константиновна, старая сука. Приходится признать, что у меня нет проблем только со свидетелями.
— И до этого ты неоднократно бывала у него. Ты работала в его фирме. — Сергуня неторопливо достал из своего потертого рюкзака сложенную вчетверо бумажку и помахал ею перед моим носом. — Сулейменова Варвара Андреевна, помощник менеджера. Думаю, ты была не только помощником менеджера. Ты выполняла еще и деликатные поручения разного свойства.
Я улыбнулась: свойство всегда было одним и тем же, а насчет деликатности… Еще никому не удавалось деликатно получить оргазм. Я, во всяком случае, такого не припомню.
— Допустим. Допустим, я знала Стаса Дремова. Работала в его фирме. Но это еще ничего не значит и к тому же уголовно ненаказуемо.
— Ты была в его квартире, когда произошло убийство.
— Я не была в его квартире.
— Ты была в его квартире, а домработнице, которую встретила у лифта, сказала, что он тебе не открыл.
— А он мне и вправду не открыл.
— Консьержка внизу запомнила примерное время твоего визита. Ты оставалась наверху больше получаса. Вполне достаточно, чтобы убить. Время убийства установлено с точностью до десяти минут. И ты в эти минуты попадаешь.
Черт, зачем же я ем так много сыра? Кусок за куском… Двадцать один по вертикали: нервное расстройство, характеризующееся патологически повышенным чувством голода, семь букв.
БУЛИМИЯ.
Тогда это слово из кроссворда в журнале «Дамский вечерок» я так и не отгадала. И нервы, оказывается, у меня ни к черту. Странно только одно: почему Сергуня пришел домой в гордом одиночестве, почему он не захватил с собой взвод спецназа? Если на моей совести два трупа, то я вполне подпадаю под определение «особо опасная преступница».