Ритуал возмездия
Шрифт:
Ни о какой, даже кратковременной, отлучке в наступивших обстоятельствах не могло быть и речи. Тогда Дима вызвал супругу по сотовому телефону, в четверг. Он до сих пор помнит во всех подробностях тот разговор, объяснивший и решивший ВСЕ! И начал его Горелов.
— Привет, Галя!
— Это ты, любимый? Вот не ожидала! Сегодня же четверг, я ждала твоего звонка завтра, в пятницу, как всегда.
— Ты и очередного своего любовника любимым называешь? Или дорогим? Кисонькой? Или еще как?
Недолгое молчание, и уже совсем другой тон супруги:
— Вот ты о чем? Доложили доброжелатели, свекровь, что ли? Интересно, как ей
— Не трогай мать! Я тебя спросил, изволь ответить!
— Какого ответа ты ждешь? Что вообще ты хочешь услышать? Слова возмущения оклеветанной женщины? Признания в совершении ошибки, за которую я готова заплатить сполна? Слезы раскаяния? Мольбы о прощении? Что?
— Я хочу знать одно: почему и за что ты так подло предала меня, нашу любовь?
— Какие высокие слова! Только тебя никто не предавал. Могли же мы раньше жить так? Отчего сейчас у тебя возникли претензии?
— Как мы могли жить раньше?
— Свободно, раскованно, как живет большинство современных людей. Да, я имела мужчин во время наших коротких разлук, но и ты имел женщин!
Галина сориентировалась быстро и выбрала единственно правильную в ее положении тактику нападения как способ самозащиты.
— О чем ты говоришь, Галина? Каких женщин имел я?
— Ну, только не надо мне заливать, что не пользовался моим отсутствием и жил монахом, когда вокруг столько шлюх. Всяких молоденьких, холостых, разведенных, да и замужних, что особо не меняет дело, контрашек и вольнонаемниц! Но я понимала тебя и не обращала на это никакого внимания. Тебе тоже нужно разнообразие, которое лишь усилит тягу ко мне.
— Ты все это серьезно?
— Абсолютно.
— Какая же ты мразь.
— Вот как? Ну, раз я мразь, а ты один такой правильный, разговаривать дальше не имеет смысла.
— Готовься, я подам на развод!
— Это твое право! Что, нашел более темпераментную чеченку? Их там вы, наверное, имеете сколько захотите. Вы же сила!
Слушать ее бредни Горелов не стал, предупредив:
— Когда буду в Москве, завершим разговор.
— Ради бога!
И он отключил телефон. Внутри все кипело. От негодования, незаслуженной обиды и… от бессилия что-либо изменить.
И вот подвернулась командировка в Москву. Необходимо было доставить в Управление, в непосредственном подчинении которого находился отряд, проект нового штата, представленный подполковником Кирилловым. Подразделению требовалось усиление для действия в усложнившейся обстановке. Вышестоящее командование запросило обоснование требований командира отряда, и, составив его, Кириллов послал в столицу майора Горелова. Дав одновременно возможность навестить семью. О его проблемах командир не знал, Дима решил не посвящать в них подполковника, опасаясь, что тот, и это будет правильно с точки зрения боевой работы, отстранит командира группы от нее. Нельзя выводить на врага офицера, да еще руководителя автономного подразделения, полностью не заряженного на бой, тем самым подвергая огромному риску и его самого, и подчиненных. Горелов понимал это и целиком был согласен с такой постановкой вопроса, но и оставаться за пределами боевых действий не мог. Поэтому он не доложил командиру о возникших осложнениях в семье, о чем был обязан доложить. И никто про его странное поведение при захвате Умара из подчиненных офицеров и прапорщиков, составляющих его группу, словом не обмолвился! Так что Дмитрий остался на должности и получил возможность, без огласки в отряде, разобраться со своими проблемами за время командировки.
Дмитрий посмотрел на часы: 15-15!
В Управление он успевает. Горелов поднял кейс с документами и дорожную сумку со сменой белья, подарком для матери – чучелом варана, блоком сигарет и небольшим бурдюком отличного выдержанного кавказского вина и пошел к входу в метро.
На службе его задержали до 19-00. После сдачи секретных документов и прохождения положенных при этом формальностей майор случайно попался на глаза генерал-майору Веригину – непосредственному начальнику над его отрядом. Тот завел Горелова в свой кабинет и долго, в подробностях, расспрашивал Дмитрия о делах в подразделении. Затем Дима зашел к своему однокурснику по училищу, также переведенному из ВДВ в ФСБ, Владу Яшкину, ныне майору, оставленному для прохождения службы в центральном аппарате. Они дружили еще курсантами, и дружба их продолжалась по сей день. Настоящая мужская дружба.
Горелов нашел его кабинет, без стука заглянул в него. Влад сидел над какими-то бумагами, перед ним дымилась чашка свежезаваренного кофе. Больше в помещении никого не было.
— Владик! – позвал Горелов, не входя в кабинет.
Яшкин поднял голову, оторвавшись от бумаг, лицо его расплылось в радостной улыбке:
— Димка! Чертила! Ну что в проходе стоишь? Иди, обнимемся, что ли? Сколько не виделись? С момента награждения тебя Звездой, наверное? – говорил Влад, поднимаясь и направляясь навстречу другу.
— Да, не позже! – ответил Горелов перед тем, как они обнялись.
— Ну проходи, Герой, рассказывай, – пригласил Диму Влад, указав на стул против себя, – как там в горах?
— В горах? Ничего! Орлы летают, шакалы по склонам шатаются, иногда вместе с боевиками. Охотимся как за теми, так и за другими. Покоя не дают! Без дела, короче, не сидим.
— Знаю, на оперативках о вас постоянно докладывают. Теперь вот против Кулана и Джумы выставили?
— Против них, родимых! Слушай, Влад, у тебя выжрать нет ничего? – неожиданно спросил Горелов.
— В смысле, выпить?
— Да, в смысле, выпить, и чего-нибудь покрепче!
— Странно, ты как-то раньше в этом замечен не был!
— Влад, ты не ответил на вопрос.
— Ты же знаешь, как у нас с этим строго, но… запретный плод, понимаешь… есть в заначке початая бутылка коньяку. Будешь этот клоповник?
— Налей граммов сто пятьдесят.
— Только с закуской голяк. В буфет бы кого отправить, но все мои ребята по делам разъехались…
— Обойдемся без закуски. У тебя в кабинете курить можно?
— Кури возле окна, там и пепельница.
— Наливай!
Влад открыл свой огромный сейф, выложив из него почти всю наличную бухгалтерию, достал из самой глубины металлического шкафа бутылку «Арарата». На стол поставил чайный бокал. Плеснул в него изрядную долю спиртного.
Дмитрий махом опрокинул в себя обжигающую светло-коричневую жидкость. Закурил, отойдя к окну.
— Я развожусь с Галиной, Влад!
Горелов ожидал иной реакции друга. Но тот спокойно сказал:
— Делов-то! Мы вон с Маринкой тоже разбежались. А ведь семь лет прожили. Полюбила другого, вот так! И ничего не сделаешь. Жизнь! Поначалу тяжело будет, потом пройдет. Верь свежему опыту! А ты отойдешь быстро. Схлестнетесь с Куланом и Джумой, все забудешь.