Ритуал
Шрифт:
— Достопочтенная аббатиса? Вы такие странные вещи говорили… — Она схватилась за щеку. — Вы меня ударили.
— Извини, я все еще немного…
Разуму Григории требовалось время, чтобы оправиться от эпифании, ведь это была она, а не что-то иное. Прислушавшись к себе, она поняла, что не ощущает ни тени боли. Когда она открыла рот, ее голос прозвучал чисто и ясно:
— Помоги мне встать.
Крестьянка недоверчиво посмотрела на нее.
— Вы слишком слабы, чтобы…
А потому Григория попробовала сделать это сама, и ноги ее послушались.
Из-под них показалась новая и чистая кожа.
— Вы… вы благословенны! — вне себя от удивления воскликнула крестьянка и перекрестилась. — Господи Боже уготовил вам особое дело, раз позволил вам уцелеть в огне и излечиться от ран, достопочтенная аббатиса!
Григория заметила, что пузырек выскользнул у нее из рук. Подняв его из травы, она задумчиво сжала невзрачную бутылочку в кулаке.
Если на то Господня воля, чтобы она отправилась в Рим и совершила нечто особенное, то она сделает это с радостью. Спрятав пузырек, она устремила взгляд серо-карих глаз на горящий Сен-Грегуар.
«Кто бы ни стоял за этим, он поплатится, — поклялась она. — И не за гробом и перед лицом Господа».
Глава 36
Эрик медленно открыл глаза и увидел… ничего.
Ничего, кроме белизны. Все тело у него застыло от холода, замерзшие руки не слушались.
Прошло много, очень много времени, прежде чем он смог хотя бы связно мыслить. В голове у него словно кричали далекие голоса. Вспыхивали, сменяя друг друга, образы. Человеческие лица и звериные морды сливались воедино, бестия клацала на него зубами, и ему казалось, будто он чувствует, как в него впиваются пули.
Эрик хотел встать и бежать от увиденного, но тело отказывалось повиноваться, он лежал без движения. Парализованный. Ждал и смотрел в белизну.
Что-то над ним заскреблось.
Белизна распалась льдинками, к его лицу, обнюхивая, придвинулась лисья морда. В нос ему ударило жарким дыханием, высунулся острый язычок и вынудил Эрика шевельнуться. Его руки вырвались из снега, как пловец, он поднялся на поверхность из недр оцепенения и вернулся в мир живых. Испуганно тявкнув, лиса отпрыгнула и исчезла.
Эрик ощупал голову, почувствовал шишку между глаз и шелушащуюся, опаленную пороховыми газами кожу.
— Разорвался в стволе.
Он с облегчением выдохнул, затем, оттолкнувшись от дерева, поднялся и огляделся по сторонам.
Снега нападало много. Трупы лежали под слоем сантиметров в десять, словно присыпанные сахарной пудрой. Мертвого мужчину вытащили из норы, и Эрику обязательно надо было удостовериться, что неизвестные нападавшие забрали последнего щенка с собой.
Он потерпел поражение.
Но подавленности хватило ненадолго. Нет, он не сдастся! Гибель бесчисленных фон Кастеллей, отдавших жизни в попытке изничтожить бестий, не окажется напрасной. Он найдет неизвестных и расправится с ними, прежде чем они сбегут из страны, прихватив с собой щенка.
Постанывая, он двинулся через лес, на ходу выискивая следы.
И довольно скоро нашел. Неизвестные не трудились скрываться. Они ушли с опушки победителями и считали, что не оставили никого, кто мог бы отобрать у них добычу.
Эрик полагал, что второй группой был отряд ликаонитов. Задумчиво обходя деревья, он осматривал наполовину заснеженные следы.
И следующий сюрприз не заставил себя ждать. Он учуял кровь, и на некотором отдалении от места перестрелки нашел еще один труп, на сей раз мужчины в белом маскхалате. Рядом лежал АК-47, в тело мужчины попало четыре пули. Очевидно, неизвестный умер мгновенно.
— Что, черт побери, тут происходит? — пробормотал себе под нос Эрик, обыскивая мертвеца.
Он не нашел ничего, кроме пропуска на имя Томаша Игнаца, который засунул себе в карман, а еще прихватил его автомат и магазины к нему, и беззвучно двинулся дальше.
Зарево он разглядел издалека сквозь тесно стоящие деревья. Огонь потрескивал и тихонько шипел, воняло керосином и горелой пластмассой. Ветер сместился, бросив в лицо Эрику облако дыма, и в нем он различил запах горелого мяса.
Эрик остановился на краю прогалины, где полыхали обломки вертолета, упавшего, по всей видимости, сразу после старта. Винт срезал несколько вершин, его лопасти погнулись, частично оторвались. В задней обшивке кабины он увидел несколько отверстий от автоматных очередей. План вывезти последнего щенка вертолетом потерпел неудачу.
В кабине сгорели двое, их тела уже приняли характерную для жертв пожара позу: свернулись калачиком. Жар стягивал сухожилия, и потому руки, ноги и пальцы на них скрючивались. Люк в пассажирский отсек был открыт, рядом с ним лежал застреленный в маскхалате. В одной руке он держал пистолет, в другой — оторванную от переноски ручку.
— Это было бы слишком просто.
Включив фотоаппарат в бинокле, Эрик сделал несколько снимков горящего вертолета и сохранил их на чип памяти, а после поспешил к следующей прогалине, где нашел еще три трупа в военных маскхалатах и с автоматами АК-47. Двое были застрелены — один точным попаданием, другой получил несколько очередей. Третий, спасаясь бегством, наступил на забытую мину времен хорватской войны.
— Плохая карма.
Больше никаких следов не было.
Вдалеке послышалось урчание винтов, он увидел многочисленные снопы света от мощных фонарей, которые приближались к нему. Эрик отполз подальше, ему совсем не хотелось, чтобы его нашла бригада спасателей.
Он совершил настоящий подвиг: сумел добраться до отеля так, чтобы его ни разу не задержали и не задали вопросов о крови и дырах на костюме. Благодарить за это он должен был не в последнюю очередь снежный буран, начавшийся, еще когда он выходил из леса. Буран, который не позволял видеть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Повезло.