Робер Сюркуф
Шрифт:
Но у входа уже стоял Сюркуф с отобранными у их капитана пистолетами.
— Всем оставаться на местах! — приказал он громовым голосом. — Я — капитан Сюркуф, и ваш корабль теперь в моей власти. Кто рискнет сопротивляться, будет повешен на рее!
Услышав имя Сюркуфа, изготовившиеся было к бою пираты безвольно опустили руки. Ни один матрос из перепуганного экипажа «Орла» не отважился произнести в знак протеста хотя бы слово. То, что происходило сейчас, казалось им совершенно невероятным, ни на что не похожим. И тем не менее они воочию видели перед собой грозного приватира и его отважных парней. Не вдруг осознали они свое положение, ведь «Орла» не брали на абордаж, а по мокрой одежде французов было видно,
— Вы сдаетесь безо всяких условий, — продолжал Сюркуф, — и по одному поднимаетесь на палубу. Вперед, марш!
Он подхватил стоящего рядом с ним матроса и подтолкнул к трапу. Потрясенный парень безропотно повиновался. Его примеру последовали и остальные. Один за другим они поднимались на палубу и, не успев толком оглядеться, оказывались уже связанными. Затем их отправляли в балластный трюм [43] , где и держали под строгим надзором караульного.
43
Балластный трюм — специальное помещение в корпусе корабля для размещения балласта, то есть груза, принимаемого на судно для понижения его центра тяжести и улучшения остойчивости. Во времена парусного флота балластом служили чугунные слитки, камни, мешки с песком и пр.
Теперь Сюркуфу оставалось только известить «Сокол» об одержанной победе. Он приказал выпустить несколько ракет, найденных в крюйт-камере, и дать пушечный выстрел. Сигнал заметили, и через полчаса французский бриг уже бросил якорь рядом с «Орлом». Сюркуф обстоятельно осмотрел захваченный корабль и распорядился поднять на борт оставленные у берега шлюпки. Операция против «Орла» успешно завершилась.
Однако где же захваченный Шутером миссионер? Никто из команды вразумительного ответа на этот вопрос не дал. Не действовали ни просьбы, ни угрозы — все упорно отмалчивались. Молчал и допрошенный лейтенант. Тогда Сюркуф послал за капитаном, который все еще лежал связанным в своей каюте. Сюркуф встретил его на палубе в окружении всех своих парней.
Глаза Шутера сверкали, лицо от гнева пошло красными пятнами. Он раздраженно заорал:
— Что здесь творится? Кто посмел распоряжаться на моем корабле?
— На вашем корабле, мистер Шутер? — вопросом на вопрос ответил Сюркуф. — Полагаю, что теперь он — мой!
— Какая наглость! Кто вы такой?
— Я — Робер Сюркуф, подданный Франции, а корабль у правого борта — мой «Сокол», знакомства с которым вы так добивались, надеюсь, вы благодарны мне за то, что я избавил вас от хлопот разыскивать меня?
Услышав имя победителя, капитан побледнел, однако это было единственным признаком его испуга.
— Робер Сюркуф? Гм-м… Да. Припоминаю, что слышал однажды это имя. Вы — моряк?
— С самого малолетства.
— Что вы ищете на борту «Орла»?
— Я ищу капитана Шутера.
— Ну вот он перед вами. Что дальше?
— Дальше я ищу одного священника, миссионера, которого вы увезли силой с Явы несколько дней тому назад. Не будете ли вы так любезны назвать его теперешнее местопребывание?
— Нет, я не буду так любезен, господин Сюркуф! Я обязан…
— Ха! — оборвал его Сюркуф резким окриком. — Мне плевать на то, что вы кому-то изволите быть обязанным. Где миссионер?
— Какому-то Сюркуфу капитан Шутер отвечать не намерен.
— Ну ладно… Вы — мой пленник. Отвечать отказываетесь. Видимо, придется развязать вам язык. Лейтенант Эрвийяр! Всыпьте этому человеку линьком тридцать горячих по голой спине!
Услышав этот приказ, Шутер яростно топнул ногой.
— Что вы сказали? — заорал он, дрожа от гнева. — Вы намерены выпороть меня?! Меня, офицера!!! Капитана «Орла», перед которым трепещет любой враг!
Сюркуф невозмутимо пожал плечами:
— Надеюсь, вы не считаете меня и моих парней людьми, которые станут пугать вас попусту? Да, я велел развязать вам язык, и я добьюсь этого хоть линьками, хоть «кошкой»!
Вместо ответа у Шутера вырвался хриплый крик. Затем, сглотнув слюну, он визгливо завопил:
— Нет, вы не решитесь на это! Существует же еще международное право! Я не пират, а приватир, снабженный полноценным каперским патентом! Месть моя будет ужасной. Вы захватили мой корабль, и с этим я сейчас ничего не могу поделать: за ротозейство приходится расплачиваться. Но вы обязаны отпустить меня в ближайшем порту, и тогда я покажу вам, что значит угрожать человеку моего ранга линьками!
— Я вижу, что гнев дурно влияет на ваш разум, — ответил Сюркуф. — Да, существует международное право. Именно оно и запрещает каперу действовать по-пиратски. А от каждого честного капитана требует поступать с любым пиратом, как с морским разбойником. А у меня есть доказательства, что вы нападаете на безоружных колонистов и убиваете мирных мореплавателей, сдавшихся вам безо всякого сопротивления; что вы ведете истребительную войну против священников, не имеющих иного оружия, кроме слов любви и увещеваний. Ваша месть меня не страшит: я вовсе не должен высаживать вас в ближайшем порту. Более того, я имею полное право и даже обязан отправлять любого морского разбойника на виселицу.
С вами же, как видите, я еще объяснялся, и притом слишком долго. Дальнейшая ваша судьба может решиться двояко. Вы отвечаете на мои вопросы, и тогда я передаю вас губернатору ближайшего к моему курсу французского владения как пленного пирата и прошу отдать вас в руки правосудия. Ну, а предпочти вы молчание, я прикажу сперва высечь вас, затем подвергнуть килеванию [44] и, наконец, если и это не даст результата, повесить на рее.
— Только попытайтесь! — заорал обезумевший от ярости Шутер. — Это для вас плохо кончится!
44
Килевание — наказание в эпоху парусного флота: протаскивание человека с помощью тросов с борта на борт под днищем корабля.
— Лейтенант Эрвийяр, вперед! — приказал Сюркуф.
По приказу лейтенанта трое дюжих парней подхватили Шутера и, притащив его на бак, безо всяких церемоний сорвали с него рубашку.
— Бой мой, они и в самом деле осмелятся! — взревел Шутер. — Ведите меня обратно, я согласен отвечать!
Доставленный обратно, он показал, что сегодня утром священник был передан диким даякам-сакуру [45] .
— Какую цену вы за него получили? — осведомился Сюркуф.
45
Даяки — общее название коренного населения острова Калимантан. Между различными племенами даяков существовали значительные языковые, культурные и хозяйственные различия, однако Карл Май ошибается, называя их «дикими». Основная масса даяков к приходу европейцев жила оседло, возделывая рис, сахарный тростник, бананы и т. д., разводила свиней и кур, изготовляла хорошее железное оружие и хозяйственный инвентарь. Сколько-нибудь значительных залежей золота на Калимантане не было. Столь же неправдоподобны описания человеческих жертвоприношений («В умственном отношении, а особенно в нравственном, даяки, по общим отзывам, стоят выше малайцев», — отмечал в конце прошлого века энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона).