Робеспьер
Шрифт:
Такова была первая встреча Старого порядка и Революции…
Часть I
Сын третьего сословия
Глава 1
Учитель
Его звали Максимилиан Мари Исидор де Робеспьер. Ему только что исполнилось семнадцать лет: он родился 6 мая 1758 года. Седьмой год пошел с тех пор, как он покинул свою родину — тихий старинный город Аррас, покинул без большой охоты, ибо там остались все близкие и дорогие ему люди. Но Максимилиан страстно хотел учиться и занять свое место в жизни; поэтому он, бедняк и сирота, ни минуты не колеблясь, ухватился за возможность учиться в Париже, в таком заведении, как коллеж Людовика Великого: ведь отсюда открывалась прямая дорога в университет! Место и стипендию в коллеже выхлопотал через аррасского епископа заботливый опекун Максимилиана, дедушка Карроль, отец его покойной матери; он же дал отъезжающему первые жизненные наставления.
Коллеж Людовика Великого сыграл немалую роль в формировании характера Максимилиана. Закрытое учебное заведение с интернатом заставило замкнутого мальчика вступить в общение со сверстниками, и он с честью выдержал этот первый жизненный экзамен. Обладая ровным характером, Максимилиан избегал ссор, но когда было необходимо, не отступал и был готов, особенно если дело касалось защиты более слабых, выдержать любую потасовку, но не капитулировать. Вскоре у него установилась репутация хорошего товарища. Впрочем, из всех своих однокашников по-настоящему он сблизился только с одним: с длинноволосым Камиллом Демуленом.
Камилл во многом казался противоположностью Максимилиана, и, быть может, именно это содействовало их дружбе. Пылкий и неровный, то чрезмерно веселый, то слишком грустный, Камилл вместе с тем отличался подкупающей искренностью своих взглядов и суждений. Он был талантлив, но разболтан и отнюдь не претендовал на то, чтобы оказаться в числе первых учеников. Максимилиан, обладая незаурядными способностями к учебе, вместе с тем был очень трудолюбив и усидчив. Сверх этого природа наделила его значительным честолюбием и выдержкой: он в отличие от Демулена мог терпеливо и упорно добиваться осуществления намеченной цели. Сначала Камилл был склонен подтрунивать над несколько чопорным аррасцем, но вскоре он понял его превосходство и привязался к нему всей душой. Максимилиан ответил взаимностью. Они подружились.
Часто, проводя время вдвоем, они гуляли по улицам Парижа, предпочитая тихие окраины. Обменивались мнениями о воспитателях и прочитанных страницах книг. Иногда говорили о прошлом. Через некоторое время Камилл знал уже всю трагедию детства своего друга. Максимилиан рассказал ему, как умерла мать, как вслед за этим уехал и погиб на чужбине отец. Чувствительный Камилл не мог сдержать слез, услыхав, что Максимилиан всего семи лет от роду остался старшим в семье, в то время как младшему члену этой семьи — крошечному Огюстену — исполнилось всего два года.
— Теперь я понимаю, почему ты кажешься таким замкнутым и отчужденным, — прошептал Демулен, крепко сжимая руку товарища.
— Да, я рано почувствовал свое старшинство, — задумчиво ответил Максимилиан. — Забот было много. Декоре нам, правда, помогли родственники: сестер взяли тетки, а мы с братом переселились к деду. Но я не знал детства: мне были чужды игры и забавы, я только учился… Учился, стараясь быть первым. В свободное от школы и домашних дел время надо было посидеть над книгой. Впрочем, я имел и развлечения: признаюсь тебе, я очень любил птиц и дружил с ними больше, чем с детьми. Кормить их, приручать, наблюдать за ними — в то время ничто другое не казалось мне более отрадным!
Камилл с удивлением смотрел на своего собеседника. Ему хотелось все больше и больше узнать о нем, чтобы лучше его понять.
— Максимилиан, — спросил он как-то, — почему ты, подписываясь, прибавляешь к своей фамилии частицу «де», которую пишешь отдельно? Неужели ты происходишь из дворян? Я ведь тоже мог бы писать де Мулен, но мой отец — мелкий чиновник магистратуры в Гизе, и поэтому мы просто Демулены…
Максимилиан густо покраснел. Камилл, не желая того, ударил его по больному месту. Он действительно подписывался «де Робеспьер», точно какой-нибудь герцог или маркиз; это было его маленькое, детское тщеславие. Ну что ж, другу нужно во всем признаваться.
— Нет, Камилл, — ответил он после короткого раздумья. — Это только дурная привычка. Мы также просто Деробеспьеры, как вы Демулены. Считают, что наш род происходит из Ирландии. Во Франции, впрочем, мои предки утвердились очень давно. Нотариусы с этой фамилией в местечке Карвене, близ Арраса, упоминаются уже в XVI веке. Все Робеспьеры из поколения в поколение были судейскими. Ты хочешь знать, откуда взялась форма «де Робеспьер»? Изволь. Она была получена моим дедом, вернее — братом моего деда по отцу, неким Ивом Робеспьером, который был сборщиком податей в Эпинуа и за свое личное дворянство уплатил немалый куш звонкой монетой чиновникам податного управления. Он получил даже герб: на золотом поле черная перевязь вправо, обремененная серебряным крылом… Так-то, мой друг!.. На моего отца, разумеется, эта привилегия уже не распространялась: он был просто господин Франсуа Деробеспьер, потомственный адвокат при совете Артуа. Отец моей матери, старый добрый Карроль, простой торговец пивом в Рувиле. А я из дурацкого самолюбия, с которым ничего не могу поделать, подписываюсь, подобно Иву, «де Робеспьер». Вот и все. Я так подробно рассказал тебе об этом, чтобы никогда более впредь к сему сюжету не возвращаться. Понял? Ну и довольно. Поговорим о чем-нибудь другом…
Вопрос о частице «де» взволновал двух юных воспитанников коллежа далеко не случайно: это была сама жизнь.
Франция «старого порядка» веками оставалась государством привилегий.
Те, кто имел перед своей фамилией частицу «де», назывались «благородными»; все остальные причислялись к «податным».
«Благородные» были хозяевами страны. Составляя менее одного процента населения Франции, они владели двумя третями всей земли и были почти полностью свободны от налогов и повинностей в пользу государства. Абсолютная монархия зачисляла их в два высших привилегированных сословия: духовенство и дворянство.
Все остальные девяносто девять процентов французов входили в состав третьего, податного, сословия.
«Духовенство служит королю молитвами, дворянство — шпагой, третье сословие — имуществом». Эти слова не раз слышал Максимилиан из уст своих школьных наставников. Так говорила старая юридическая формула, скорее остроумная, нежели верная. В действительности основная функция третьего сословия заключалась в том, чтобы обслуживать и содержать два первых, а королевская власть регулировала отношения между ними, обеспечивая привилегированных всеми жизненными благами и создавая им исключительное положение в стране.
Максимилиан Робеспьер всегда будет верным сыном третьего сословия. Он встанет в первой шеренге борцов за политические права податных. Пройдет время, и он с презрением отбросит от своей фамилии частицу «де», казавшуюся ему столь привлекательной в годы юности. На многое, очень многое откроет ему глаза учитель.
Учителем был Жан Жак Руссо. С его сочинениями Максимилиан впервые познакомился в стенах коллежа Людовика Великого.
Учебные программы коллежа, находившегося в руках католического духовенства, строились так, чтобы по возможности ограждать воспитанников от веяний современности. Главное место уделялось изучению классической античной истории и литературы, выучиванию наизусть трудных латинских и греческих текстов. Беспечный Камилл зевал, чертыхался и получал плохие баллы. Прилежный Максимилиан, как и в Аррасе, учился с жаром, до самозабвения. Он умел находить в книгах и рассказах учителей то, что пропускали другие. Его увлекали примеры свободолюбия и героизм античных граждан. Афины, Спарта, Рим… В особенности Рим… Братья Гракхи, бесстрашный Брут, Спартак… Какие люди! Какие дела!