Робкая
Шрифт:
И знакомыми.
Что-то в глубине моего сознания подсказывало мне, что если я поцелую её прямо сейчас, то почувствую вкус мятного бальзама для губ. Я был готов поставить на это бар.
Странно.
Это жуткое чувство дежавю вернулось. То, что до сих пор возникало у меня всякий раз, когда я смотрел на её лестницу.
— Хей, — Уилла помахала рукой перед моими глазами. — Ты здесь?
Я моргнул, выпрямляясь и вытирая тряпку.
— Прости. У тебя красивые… губы.
— О, эм, спасибо, — она снова покраснела, на этот раз потянув за свою длинную
Чёрт, я безумно хотел запустить пальцы в её волосы. Мне хотелось распустить её косу, чтобы золотистые волны свободно свисали. Я знал, что прикосновение к её прядям будет похоже на прикосновение к шелку точно так же, как я знал, какова она на вкус.
Что было чертовым безумием, потому что ещё неделю назад я мало что знал об Уилле Дун. Я хотел надрать себе задницу за то, что был таким слепым придурком.
— Мне нужно убраться здесь, — сказал я ей, протирая стойку рядом с ней. — Я не собираюсь оставаться открытым до двух. Уже ночь. Но можешь остаться? Я не хочу, чтобы ты шла домой по темноте.
— Конечно, но только если я смогу помочь тебе с уборкой. Моя задница устала от этого табурета.
Уилла встала и разгладила свои зелёные шорты, проводя руками по упргуим округлостям своей задницы. Это не должно было быть сексуально, но, чёрт возьми, эта женщина нажала на все нужные кнопки. Её гладкая кожа, загорелая за лето, умоляя быть облизанной. Её подтянутые ноги чувствовали бы себя невероятно обвитыми вокруг моих бёдер.
Из-под её майки выглядывала жёлтая бретелька бюстгальтера. Были ли её трусики такого же цвета? Так это или нет, но жёлтый стал моим новым любимым цветом.
Особенно желтизна её волос.
Вид того, как она растягивает напряженные мышцы, заставил мой член напрячься. Я был рад, что она не могла видеть этого со своей стороны бара. Я не хотел бы пугать её выпуклостью своих джинсов.
Я бросил ей тряпку, решив оставить свою нижнюю половину скрытой, пока мой член не успокоится.
— Просто вытри столы, а потом мы поднимем стулья.
— Хорошо, — она улыбнулась и принялась за работу.
Уилла сделала уборку бара более увлекательной, чем когда-либо. Во многих барах были свамперы, люди, которые приходили ранним утром, чтобы вычистить заведение. Но мы с Теей всегда убирались сами, чтобы сэкономить деньги.
Каждую ночь мы тщательно убирали какую-нибудь часть помещения. Раз в месяц мы вдвоем встречались рано утром в воскресенье и смывали накопившуюся грязь. Это был способ, которым мы могли позволить себе давать Хейзел большую долю каждый месяц.
Сегодня вечером, помимо обычной уборки, мне нужно было вымыть окна. Обычно у меня уходило больше часа на уборку, но мы с Уиллоу управились за тридцать минут, от нас обоих пахло отбеливателем и нашатырным спиртом.
Я вывел её через чёрный ход и заперев за нами дверь. Выбросив последний пакет с мусором в контейнер, мы обошли здание.
— Спасибо за помощь.
— Не за что. Было довольно забавно посмотреть, что ты делаешь после того, как толпа уходит.
— Мне жаль,
Она хихикнула, когда я использовал её слово.
— Со мной всё будет в порядке.
— Ты можешь приходить ко мне каждый вечер, — сказал я ей. — Я приготовлю тебе столько пиццы, сколько ты сможешь съесть, в обмен на твою компанию.
Она просто улыбнулась, когда мы свернули на улицу, на которой располагался её дом. Это не было категорическим отказом, так что я не имел ничего против.
Мы тихо прошли полквартала. Поскольку её дом был на пути к моему, я не исключил возможности проводить её домой. Я жил в двух кварталах от её дома, и после того, как всю неделю оставлял ей записки, я знал, что от моей входной двери до её требуется четыре минуты.
— Итак, что за идея у тебя была насчёт Чарли? — спросила она.
— Что?
— Ты попросил меня остаться в баре, чтобы поговорить об идее, которая у тебя была для Чарли. Что это было?
Дерьмо.
— Правду? Ничего. Я просто отчаянно хотел, чтобы ты осталась, и использовал её имя в качестве приманки.
— Подло. Мне стоит запомнить это на будущее, — она подняла голову, её голубые глаза сверкали в тусклом лунном свете. — Хотя я, вероятно, осталась бы в любом случае.
— Приятно это знать. — Прогресс. Я делал успехи. Наконец-таки.
Я не был уверен, что тому послужило, дрянные записки или мои визиты в лагерь — возможно, и то, и другое, но я был рад, что она отступила на сантиметр. Не то чтобы мне было в тягость проводить время рядом с ней.
По правде говоря, мне нравилось приезжать к Уилле в лагерь. Дети всегда были такими возбуждёнными и полными жизни. Наблюдение за ними дало мне больше энергии, чем мои утренние десять чашек кофе. И мне также нравилось писать ей записки. Каким-то образом каракули на квадратном жёлтом листе бумаги стали изюминкой моего дня.
Остаток пути до её улицы мы прошли молча и притормозили на углу. На тротуаре разросся кустарник, вынуждая моё тело впечататься в её. Джентльмен бы пропустил её вперёд, но я не хотел терять её рядом с собой. Поэтому держался сбоку, и когда мы завернули за угол, коснулся рукой её обнаженной кожи.
Электрический удар зажёг пламя под моей кожей. Он заставил моё сердце биться в тысячу раз быстрее, а её задержать дыхание.
Уилла споткнулась о шов на тротуаре, но прежде, чем она смогла упасть, я схватил её за руку, удерживая своей хваткой.
— Ты в порядке? — спросил я.
Она кивнула, выпрямляя ноги, в то время как её тонкие пальцы оставались в моей ладони.
Мы стояли бок о бок, ни один из нас не сделал ни шага вперёд и не оторвался друг от друга, даже после того, как она восстановила равновесие. Мы просто стояли там, пока ночь не затихла. Стрекотание сверчков, свет звёзд, шелест листьев — всё это исчезло, оставив лишь руки Уиллы, держащей мою.
Я не держал женщину за руку… ну, никогда. Было ли это правильно? Неужели я действительно никогда раньше не держал женщину за руку?