Робкая
Шрифт:
— Ты не уверена? — мама чуть не выплюнула свой мартини. — Ты была влюблена в него с тех пор, как тебе исполнилось семнадцать. Думаю, что очевидный ответ здесь — да.
— Я подумаю об этом. Теперь мы можем поговорить о чём-нибудь другом? — всё что угодно. На мой пятнадцатый день рождения мы заключили договор никогда не говорить о мальчиках, месячных или бюстгальтерах в присутствии отца. Может быть, мне нужно было напомнить ей, что он всё ещё в силе.
— Хорошо, — мама пожала плечами и сделала ещё глоток. На минуту я подумала, что разговор окончен, но это было не так. — Хотя, для протокола, я думаю, что у вас двоих были бы самые красивые белокурые малыши.
— Мама! — я свирепо посмотрела на неё, затем оглянулась через плечо.
К счастью, Джексон скрылся на кухне и не слышал её. Я обернулась и умоляюще посмотрела на папу. Он ухмыльнулся и сменил тему, отвлекая маму вопросом о празднике в честь скорого рождения ребёнка у моего кузена в Калиспелле на следующих выходных.
Свою застенчивость, конечно, я унаследовала не от генофонда моей матери. Мама выросла в Калиспелле, и три мои тети всё ещё жили там со своими семьями. Все четверо были настолько непосредственными и общительными, насколько это было возможно. Если бы не их миниатюрные фигурки и невинные лица, некоторые назвали бы их грубыми. Но из-за их роста их называют «дерзкими» или «вспыльчивыми».
Я очень любила своих тетушек, но ежегодный семейный ужин был тем, чего я страшилась месяцами, потому что моя мама была самой милой из всех.
Эти встречи всегда были полны вопросов о моей личной жизни или её отсутствии, а также неловких попыток свести меня с одинокими друзьями моих двоюродных братьев.
— Давайте произнесем тост. — Папа поднял свой бокал. — За Уиллу. Мы так гордимся тобой.
— Спасибо. — Я улыбнулась и чокнулась с его бокалом, а потом с маминым. — Я ценю всю вашу помощь.
Мама и папа оба вычитывали моё предложение в Фонд Кендрика больше раз, чем я могу сосчитать.
Мы немного посидели и поболтали, ожидая, пока Джексон принесёт наши пиццы. Ему не потребовалось много времени, чтобы доставить все три, аккуратно втиснув их на стол между нашими напитками.
— Вам, ребята, нужно что-нибудь ещё? — спросил он. — Ещё мартини, Бетти?
— Ты не возражаешь? — спросила она папу.
Я всегда считала, что это было мило, когда она так делала. У моей мамы была низкая переносимость алкоголя, так что после двух бокалов мартини она превращалась в огромный комок смеха. Она всегда следила за тем, чтобы папа был не против, если она напьётся, и он никогда не отказывал. Но она всегда спрашивала его разрешения — не потому, что должна была, а потому, что, прежде всего, они заботились друг о друге.
— Конечно, нет, — он похлопал её по колену. — Дерзай. Я тоже выпью ещё.
— Уилла? — спросил Джексон, кивая на моё пиво.
Я покачала головой.
— Просто воды, пожалуйста.
— Хорошо, — он оставил нас наедине с едой, улыбаясь мне, когда уходил.
Вау. Я видела эту улыбку сотни раз, но редко она была только для меня. Несмотря на то, что он демонстрировал мне её всю неделю, я всё ещё не привыкла к этому.
Часть меня надеялась, что я никогда к этому не привыкну. Чувство, когда от улыбки у тебя перехватывала дыхание, было самым лучшим и не похожим ни на что другое.
— Я рада за тебя, — прошептала мама, вгрызаясь в пиццу.
Я взяла кусочек своей и улыбнулась ей. Я всё ещё была напугана. То, что я сказала Лейтон, всё ещё являлось таковым. Но теперь к этому прибавилось волнение и счастье.
Разговор за нашим столом прекратился, когда мы втроём сделали то, что всегда делали во время приёмов пищи: смели всё с тарелок. К тому времени, как мы закончили, мама, папа и я не сказали больше ни слова. Три наши пиццы исчезли, оставив после себя лишь несколько корочек.
Джексон усмехнулся, возвращаясь к спинке моего стула.
— Я собирался принести вам коробку, но вижу, что она вам не требуется.
Папа тоже засмеялся.
— Мы были голодны.
— Могу я предложить вам что-нибудь ещё?
— Только счёт, — мама улыбнулась Джексону, её нос покраснел от мартини.
— Будет сделано, — сказал он ей. — Уилла, ты не хочешь задержаться здесь ненадолго?
— О, э-э… нет. Я, пожалуй, пойду.
— Давай. Ещё одно пиво, — взмолился Джексон. — Я решил сделать что-нибудь особенное для Чарли и хотел поделиться своей идеей с тобой.
Я колебалась достаточно долго, чтобы мама приняла решение за меня.
— Останься, милая, — мама похлопала меня по руке. — У нас с твоим отцом есть дела дома.
Я застонала.
— Фу.
Она хихикнула и захлопала ресницами, глядя на папу. Два мартини, и она была навеселе, несмотря на всю эту пиццу.
Папа на самом деле и сам выглядел немного взвинченным, и когда он состроил маме гримасу поцелуя, я решила, что лучше отважиться и провести время с Джексоном, чем иметь дело с этими двумя, пока они лапали друг друга по дороге домой.
— Хорошо, — я кивнула. — Я останусь ненадолго.
Джексон улыбнулся, и в его небесно-голубых глазах заплясала победа.
— Наконец-то.
Глава 9
Джексон
— Я впечатлён, что вы съели три пиццы, — сказал я Уилле, забирая их пустые тарелки.
— Мы были голодны. — Она пожала плечами, беря свой наполовину полный стакан пива и направляясь к бару.
Её родители только что ушли, прижимаясь друг к другу, когда выходили за дверь.
Уилла притворилась, что её возмутил их не очень тонкий намёк, но, когда она смотрела, как они уходят, её мечтательная улыбка говорила об обратном.
Когда она села на табурет, я положил пустые тарелки из-под пиццы в раковину на кухне, затем вернулся, чтобы убрать стаканы и вытереть стол. После того, как я обошёл зал, убедившись, что другим посетителям ничего не нужно, я вернулся за стойку и встал напротив Уиллы.
Что я действительно хотел сделать, так это выгнать всех отсюда. Я наконец-то уговорил Уиллу согласиться провести со мной некоторое время, и я хотел уделить ей всё своё внимание. Но сегодня вечером было много народу, и у меня не было другого выбора.