Робкое дыхание
Шрифт:
— Как поживает дама твоего сердца? Ещё не наскучила тебе? — немного погодя спросил Аркадий.
— О, нет, Лиза — божественная женщина! Умна, образована…. Но самое главное её достоинство — она не спешит снова оказаться в браке! Я провожу с ней время, и меня не страшит мысль, что она начнет разговор о замужестве и наших отношениях.
— Вполне удобно.
— Бесспорное преимущество в отношениях с вдовами. Когда у тебя начинается роман с девицами на выданье, ты должен держать ухо востро! Особенно в отношениях с
— О, черт! — выругался Аркадий, и на его красивом лице появилась недовольная гримаса. — Совсем забыл! Который сейчас час?
Олег взглянул на часы.
— Половина восьмого. А что случилось? У тебя с кем-то назначена встреча?
Граф Елистратов отрицательно покачал головой и приподнялся.
— Анна Илларионовна меня со свету сживет, точно тебе говорю! Сегодня в Петербург прибывает дочь её знакомой, и она просила её встретить! А у меня совсем вылетело из головы! Ты, как только заговорил про девиц на выданье, я и вспомнил наш разговор!
— И когда ты должен быть на станции?
Аркадий скривился.
— В пять.
Болгарский присвистнул и тоже встал.
— Я с тобой.
— Как друг, готов принять огонь на себя?
— Лишь часть его! У меня карета за углом стоит.
— Это меняет дело!
— А что за девица? Ты хотя бы расскажи мне про неё!
— Сам ничего не знаю, кроме имени и того, что она направляется в Петербург за женихом. Матушка ясно дала понять, что мне придется жить с ней под одной крышей. Я так подозреваю, что она попытается переложить заботу о Юрасовой Виктории Дмитриевны на меня. Сам понимаешь, первый выход в свет и всё прочее!
Болгарский не понаслышке знал о не простых отношениях в семье друга. Виталий Елистратов, боевой офицер в звании полковника, погиб на Кавказе, когда Аркадию было три года. Анна Илларионовна долго и сильно переживала смерть супруга, для неё это стало настоящим ударом. Но потом она благополучно оправилась от потери и с головой окунулась в великосветскую жизнь Петербурга. Воспитанием сына она заниматься не желала, своим существованием он напоминал о страшной трагедии. Олег подозревал, что его друг в юношеские годы сильно страдал от невнимания матери, но сейчас смирился, и воспринимал эту женщину, как человека, давшего ему жизнь.
— Надо полагать, что подобная обуза тебе ни к чему? — полюбопытствовал Олег, и подозвал рукой кучера.
— Ты попал в самое яблочко! Я подумываю о приобретение отдельного дома в Петербурге. Жить под одной крышей с маменькой становится проблематично и утомительно. Графиня Елистратова не глупая женщина, и сама понимает, что наши отношения натянуты сверх меры!
— Кстати, кто-то говорил, что сдает дом на Литейной!
— Вот и отлично! Думаю, это мне подойдет! Узнай все подробнее.
— Договорились. А теперь поспешим! Все-таки не хорошо заставлять барышню ждать!
Виктория волновалась необычайно.
Она стояла в здании станции железной дороги и нервно теребила перчатки. Рядом с её ногами покоился небольшой саквояж, в котором находились скромные наряды девушки.
Стрелки на больших часах на противоположной стене неумолимо приближались к восьми. Поезд Виктории прибыл на дебаркадер около трех часов назад. В письме маменька заверила, что люди её давней подруги графини Елистратовой встретят Викторию, и той не стоит ни о чем беспокоиться. Но на самом деле выходило всё иначе.
Ещё в поезде Викторию начали одолевать недобрые предчувствия. С самого начала она не желала ехать в Петербург, и всеми силами противилась поездке. Уж лучше сразу бы домой, в Москву! Но родители были категоричны. Виктория не могла понять, чем они мотивировались, когда принимали решение об её путешествии в Северную столицу, но эта идея сразу не пришлась по душе Виктории. Что она будет делать одна в чужом городе с незнакомыми людьми?
Хорошо, знакомая маменьки возьмет над ней опеку, и что дальше?
У Виктории были все основания считать, что родители задумали побыстрее найти для неё выгодную партию и выдать замуж. Иногда девушке начинало казаться, что для маменьки с батюшкой она была некой обузой, мешающей беззаботно жить. Нет, Виктория ни сколько не сомневалась, что родители любят её, но какой-то странной непонятной любовью. Им было приятно осознавать, что у них растет красавица-дочь, но они предпочитали любить её на расстоянии. Ещё в детстве Виктория заметила, что они обращаются с ней, как с любимой игрушкой, балуют, лелеют, показывают друзьям, но не более. Сначала девочки очень не хватало их внимания, а потом она научилась любить маменьку с батюшкой такими, какими они есть.
За последние пять лет она видела их три раза. И каждый раз по дней семь-десять. В первые годы обучения родители старались приезжать в Москву во время каникул дочери, а потом их планы перестали совпадать, и теперь Виктория с ними общалась посредством писем.
Частенько ночами она доставала портреты Дмитрия и Людмилы Юрасовых и долго всматривалась в родные лица. В такие минуты её охватывало отчаяние, и она не могла сдержать слез. Виктория очень сильно тосковала по родителям, но, с годами научилась жить без них.
Поэтому она была немало удивлена, когда узнала о решении родных отправить её в Петербург. Но Виктория не думала, что её поездка продлится долго, надеялась, что очень скоро снова сядет в поезд, но на сей раз он доставит её в отчий дом.
Это будет потом, а пока она находилась в чужом городе и не знала, что ей следует делать дальше. Как Виктория поняла, люди Елистратовой или запаздывали или попросту графиня забыла о дочери подруги. Виктория всеми силами пыталась не поддаться панике. Ей необходимо собраться с мыслями.