Род героев – дракон
Шрифт:
Они направились к выходу, постепенно ловя лицом лучи факелов на верху винтовой лестницы. Поднявшись на самый верх, отворяя слегка приоткрытую деревянную, резную дверь до конца, они застали картину, писанную десятками трупов. Все они сложены в несколько кучек, почти до потолка.
– Бл… – Не успел произнести Непаль, как его рот накрылся израненной рукой его старшего брата. Он поднес палец к сомкнутым губам, демонстрируя совершенно прямолинейный жест. Они принялись наблюдать.
Черные, казалось бы, обходящие свет фигуры, подобные человеку, бродили, подтаскивая за собой от одного до двух мертвых тел, сбрасывая
– Ты грозился, что убьешь меня, человек. – Ехидничало существо.
Ответом послужили кряхтения, выдававшие у капитана кислородное голодание. После этого ему жизнь в буквальном смысле обрубили, сжав шею, до хребта, врываясь под кожу черными лезвиями, что служили существу когтями. Непаль хватил воздуху мгновенно, слегка отступив назад, обмакивая одну из ступней в черную жидкость на полу, всхлипывание зазвенело. Спираль ругнулся, шепотом. Громадное черное существо посмотрело в их сторону, заметило, после чего проявило в своей руке причудливый камушек, схожий чем-то с малахитом, после чего промолвил теплым, но грозным голосом:
– Стражу я убил, колдунья. – После сказанного, он исчез, как и те, что были до него.
Братья переглянулись.
– Пора бы валить нам. – Предложил младший.
– А как же остальные, кто предупредит стражу? – Спираль надел озлобленную маску, представляя то, сколько невинных было убито.
– Они перебили гвардию, черт, Спираль, даже если и обычные стражники придут на помощь, то ты же знаешь, сегодня праздник, они бухие в стельку, пора бы и о себе позаботиться.
– Мы всю жизнь заботились только о себе… Я, о тебе, брат.
– Вот и давай, сейчас ты позаботишься обо мне, свалив со мной куда подальше, идет? – В ответ на это, старший лишь смиренно вздохнул. – Значит идет, пошли.
Они направились к выходу. В этой спешке они даже не заметили, как на их руках появилось по черному крошечному пятну.
За окном уже вечерело, однако солнце еще не скрылось за горизонт. В этот момент рыжеволосая девушка старательно корпела над ступкой, вталкивая пестиком несколько разновидных трав, черемицу гладколистную и кориску златокончиковую, смешивая их с водой, в которой плавала серебряная пыль, купленная у ближайшего ювелира почти за бесценок. Процесс продолжался до тех пор, пока все не стало походить на кашу, сотканную из множества комочков, зеленовато-кислотного вида. После этого девушка вывалила кашицу в сотейничек, принялась нагревать, после этого переходя на обработку рунного камешка,
Это лекарство она понесла наверх, проходя мимо богатого вида вещей, мимо комнат, что красовались золотом там, где этого даже не требовалось, с витражными окнами, будто писаными художниками-сюрреалистами, с часами настенными, забугорными, со снующими туда-сюда прислугами, разодетыми по всем канонам лакейства, в белые, престижные фартуки, которые обычная простолюдинка могла носить как парадный сарафан. Поднявшись по винтовой лестнице наверх, проходя в громадную комнату, уставленной всякой утварью, после подходя к двуспальной кровати, широко раскинувшейся в треть площади комнаты, склонившись над старухой, что покрылась черными пятнами, она прошептала, вызволяя женщину преклонного возраста из царства снов:
– Госпожа Мариальда, я пришла как вы и велели, вот ваше лекарство, – Она уселась на стульчик неподалёку, что проскрипел под ее утонченным телом.
– Встань! – Крикнула старуха. – Он старше меня, не дай бог ты его сломаешь, сядь лучше ко мне, на кровать, вот, я подвину одеяло. – Она замолчала, посмотрела в искрящиеся добрые глаза девушки, что в панике резко встала, после чего продолжила. – Прости меня, Тереза, прости, в последнее время хворь эта берет свое, но лучше, сядь на кроватку, милая. – Тереза исполнила, как было велено.
Она передала черный сплющенный шарик старухе, после чего освободившимися руками закинула волосы назад, когда ранее они падали на ее грудь, что была упрятана за синей, весьма старой и потрепанной рубашкой, которая, однако открывала часть груди в виду расстёгнутой верхней пуговицы. Ниже она была одета в черные шаровары, ходила на туфельках с не сильно высоким каблучком, через ее плечо, проходил меж грудей ремешок, удерживающий возле ее бедер коричневую сумку, единственный дорогой атрибут, сделанный под заказ, с множеством карманов, специально для работы травницей. Её руки, точнее кисти, носили на себе несколько кислотных ожогов разной степени тяжести, зажившие со временем, однако оставившие несколько пятерок рубцов, еле заметных, бледных.
– Его нужно сразу проглотить, хотя, можете, поначалу рассосать, чтоб уменьшить его размеры, но он будет отвратителен на вкус, вот, я принесла вам воды, чтоб легче было, и давайте лучше при мне, а то я вас знаю, вы можете и не быть заинтересованной в лечении.
С недовольством старуха закинула черный шарик в рот, с третьего раза проглотила, опустошив стакан с водой сразу, как только почувствовала, что лекарство застряло в горле. Сглотнув окончательно, она резко почувствовала прилив сил.
– Господи, что это? Я ранее такого не чувствовала. Тереза, что это, скажи пожалуйста?
– Лекарство, но для его изготовления требуется эйфоретик, что, видимо, продемонстрировал эффект, в больших дозах оно убьет вас, так что я вам лучше-ка не скажу, что это такое. Итак, – Она достала бумагу и самописное перо, – Анамнез. Для начала пройдемся по симптомам. Утром вы говорили, что у вас жглось какое-то пятнышко на руке, я, как только увидела это – удивилась, ранее такого не видела, сейчас что?