Род Волка. Племя Тигра. Прайд Саблезуба
Шрифт:
Что делать с трупами, Семен не знал и был в полной растерянности: «Этих людей убили не сегодня и, судя по запаху, даже не вчера. Блин, если бы я удосужился толком все рассмотреть, совсем не факт, что стал бы сюда пересаживаться. Лучше б остался… Нет, Сема, врешь! – опроверг он сам себя. – Ты очень хотел попасть на этот плот и не желал видеть, не хотел понимать, что на нем лежит. И что теперь делать? Самому в воду прыгать?» В конце концов Семен просто спихнул трупы в воду, и они долго плыли рядом…
Плот двигался невыносимо медленно. Это жутко действовало на нервы, но поделать было ничего нельзя – только держаться открытой воды и ждать, куда
А что, собственно, может быть? Скорее всего, затащит в заросли, и там плот безнадежно застрянет. И придется гадать, что случится раньше – спадет вода или он помрет от голода. Или, может быть, в темноте вынесет в основное русло, и все закончится гораздо быстрее.
Ближе к вечеру характер реки стал меняться: заросли стали гуще, но располагались узкими изогнутыми полосами. Плот между ними стал двигаться немного активнее. По-видимому, основное русло здесь разбивалось на несколько примерно равнозначных рукавов. Такое возможно при смене состава горных пород основания долины или при пересечении зоны тектонических разломов.
Через некоторое время затопленные кусты и деревья оказались далеко слева, а правый берег приобрел форму цокольной террасы, высотой метров пятнадцать – двадцать. Плот двигался по водной глади шириной не менее пятисот – семисот метров. Все это прибавило радости Семену – на просторе он особенно остро почувствовал себя одиноким и голым перед лицом стихии, тем более что встретить тут сушу надежды не было совсем.
От тоски и безысходности Семен стал рассматривать белесый обрыв на правом берегу, к которому он потихоньку приближался. Это был явно скальный выход каких-то других горных пород – не тех, которыми раньше представлен был весь берег. «Интересно, что там такое: известняк, мергель? Впрочем, проверить все равно не удастся, да и зачем…» Занятый своими мыслями, Семен не сразу сообразил, что как раз на траверсе обрыва – метрах в двухстах – из воды выступает то, на что он сначала не обратил внимания. И это не что иное, как… суша!
Да-да, он-то искал глазами заросли, а этот пологий холмик, сливающийся по цвету с водой, совершенно лишен растительности!
«Земля!!» Семен вскочил и принялся орудовать веслом. Правда, он быстро опомнился и сообразил, что его и так несет куда нужно.
Десантирование прошло успешно – плот сел на мель метрах в десяти от кромки воды. Семен слез, развернул судно поперек течения и вновь посадил его на мель. Забрал с него свою драгоценную миску и пошел к берегу.
Тонкая мелкая щебенка хрустнула под подошвами ботинок. «Мергель, – с ходу определил Семен. – А островок-то не так уж и мал: в длину не одну сотню метров будет, а в ширину, наверное, больше пятидесяти. Он низкий, и на нем решительно ничего нет. Впрочем, вон там – в центре – что-то валяется. Надо посмотреть…»
При приближении человека две огромные черные вороны лениво поднялись в воздух и взяли курс к далекому степному берегу. Первое, на что наткнулся Семен, были головы. Три штуки. Длинноволосые и растрепанные, бородатые лица расклеваны птицами. Основания черепов зияют дырами. Семен почему-то сразу понял, для чего эти дыры: чтобы извлечь мозг.
Он заставил себя оторваться от жуткого зрелища, потому что понял: это еще не все. Чуть в стороне располагалось размытое дождем кострище, валялись расколотые кости. Рядом на земле были распластаны два обнаженных человеческих тела. Мускулистые и волосатые, покрытые засохшими ранами, они были распяты одинаковым способом: в предплечья и стопы забиты деревянные колья.
Семен долго стоял над первым трупом, зачем-то пытаясь понять, как мог выглядеть этот человек, когда был жив, и от какой из ран он умер. Было похоже, что глаза ему выклевали совсем недавно, а большинство ран нанесено еще при жизни…
Второй человек выглядел более крупным и мускулистым, его тело было изувечено еще сильнее – так, что и не понять, где кончается одна рана, а где начинается другая. Ночной дождь смыл кровь, и стало видно, что одни раны резаные, с рваными краями, другие колотые, а третьи похожи на следы сильных ожогов. В области левой ключицы огромный синяк, правая голень безобразно распухла. Волосы на голове опалены под корень, а лицо превращено в какой-то фарш. И из этого месива в небо смотрят широко открытые серые глаза. У человека, кажется, не были повреждены только половые органы и вот эти самые глаза.
«Почему же ему их не выклевали?» – удивился Семен.
И вдруг понял почему. И ему стало страшно. Впрочем, это слишком мягко сказано. На самом деле его охватил ужас.
Человек был жив.
Более того, он был в сознании.
Вид изувеченного трупа открывает широкий простор для фантазии. Вид живого не оставляет для фантазии места.
Что делать?!
В состоянии молчаливой паники Семен пробыл довольно долго – несколько минут, наверное. Потом понемногу начал соображать. Правда, первая мысль была какой-то непотребной: нельзя оставлять жить существо с такими ранами. Это негуманно, недопустимо… Но…
Если смотреть на вещи трезво, то, во-первых, добить человека он все равно не сможет. Во-вторых, этот мужик лежит тут давно. И еще жив. А вдруг оклемается? Предположить такое, конечно, трудно, но если есть хоть малейший шанс… В конце концов, брюшная полость не вскрыта, проникающие ранения грудной клетки, может, есть, а может, и нет. Нога распухла, но на гангрену это не похоже.
Надо оказать первую помощь и вызвать… Нет, вызывать некого. Значит, сам. Медикаментов нет, перевязочных средств тоже нет. Так что? Если он лежит давно, то первое, что у него есть, – это обезвоженность. Значит, напоить и освободить от кольев.
Вода в реке отнюдь не была кристально прозрачной, и по-хорошему ее надо было употреблять кипяченой. Семен хотел было что-то организовать, но быстро сообразил, что это дело безнадежное – дров на острове нет. Можно, конечно, использовать в качестве топлива бревна плота, но для этого их надо расщепить, а как? В общем, Семен решил положиться на Божью волю: зачерпнул миской воды у берега и понес туземцу.
Он приподнял его голову, ткнул в губы край миски, чуть плеснул водой. Тот не реагировал. Тогда Семен пристроил голову на коленях, оттянул вниз нижнюю челюсть и плеснул воду в рот, облив, конечно, и грудь и шею. Туземец глотнул, потом еще и еще. «Та-ак, процесс пошел», – грустно усмехнулся Семен.