Род Волка. Племя Тигра. Прайд Саблезуба
Шрифт:
– Господи, Юрка! – изумился Семен. – Что с тобой стало?! Да пошли ты их всех куда подальше!
– Уже не могу, – грустно признался приятель. – Тебе приходилось стоять перед толпой работяг с пачкой денег в руках? Стоять и знать, что эти деньги – твои. Что ты волен раздать их все, или половину, или треть… Нужно, чтобы эти люди работали, а сколько им за это дать – дело твое, с тебя никто не спросит. Ты не пробовал? У меня на участке была авария. Трупы. Губернатор приезжал разбираться… Кое-как отмазались… Но меня – в дерьмо, на самое дно – в очередь за зарплатой и авансом, два
– Похоже, тебя просто «посадили на иглу» – власть, деньги, все такое… А ты уверен, что тебя не спишут вместе с этим долбанным прибором?
Болтливый обычно приятель на сей раз промолчал и как-то очень выразительно посмотрел Семену в глаза. Тот все понял:
– Слушай, давай завтра, а? Там же, считай, мозгами надо напрямую к компьютеру подключаться. А я почти двое суток не спал, да еще и водки насосался.
– Давай, – согласился Юрка.
В его голосе была такая безысходность, что…
– Короче: гони конкретику!
– Легко! – ухмыльнулся повеселевший Юрка. – По стакану и в гараж!
– В смысле?!
– Установка в фургоне. Фургон в гараже. Гараж на высокой террасе. Из нее, между прочим, кое-где в обрывах кости какие-то вываливаются – то ли от мамонтов, то ли от мастодонтов. В общем, пройдемся для разминки по первым десяти метрам!
– Ну, ты, блин, даешь! Этим отложениям всего-то два-три десятка тысяч лет – я с такими молодыми не работаю! А что про них в «школе» проходили, давно забыл.
Юра отделился от стены и сгреб за грудки бывшего сокоечника. Это оказалось делом нетрудным, поскольку был он на полголовы выше и на десяток килограммов тяжелее. Он слегка приподнял его над полом и просипел, дыша в лицо многодневным перегаром:
– Сема, не выпендривайся! Я уже месяц ни спать, ни есть, ни трахаться не могу! От меня любимая баба вот-вот сбежит! Ты гравелит от песчаника отличить сможешь? А брахиоподу от феникопсиса? Ну так и не пудри мозги!
Дальше последовал сплошной мат.
Семен терпеливо дождался, когда его поставят на пол, и ответил не менее витиевато, но без повторов: высказал все, что он думает о бывшем соседе, о заморском приборе, о нефтяниках вообще и конкретной фирме в частности.
– Намек понял, – хмыкнул Юрка. – Пошли!
Они опять оказались в комнате, где Стивен Линк что-то доказывал водочной бутылке. Юрка бутылку изъял и с ювелирной точностью разлил всем по полной:
– Будем!
И хлобыстнул. Причем настолько азартно и лихо, что Семен просто не смог удержаться и сделал то же самое. И когда коварное зелье теплым комком плюхнулось в его полупустой желудок, он с обреченностью приговоренного к казни понял, что это – лишнее.
Он, конечно, не ошибся. Дальше последовало что-то радостное, но очень невнятное. Куда-то они шли, обнявшись все втроем, и пытались идти в ногу. При этом они что-то пели про перекаты, которые надо куда-то послать, и про то, что нужны Парижу деньги, се ля ви… Потом они влезли в знакомую будку, где было не повернуться, Юрка бегал куда-то подключать питание, Стив снимал с Семена электронные часы и напяливал на его голову навороченный шлем,
Постепенно боль из всеобщей стала дискретной: голова болела отдельно, а руки-ноги и все остальное – отдельно. Семен подумал, что, наверное, примерно так должен чувствовать себя человек, упавший плашмя с высоты десяти метров на раскаленную стальную плиту, – это ж надо было так нажраться! Он даже не может понять, на животе он лежит или на спине. Давненько с ним такого не было!
Спустя некоторое время он пришел к выводу, что лежит, пожалуй, все-таки на животе и надо бы перевернуться. А спустя еще тысячу лет он этот подвиг совершил. И открыл глаза.
В метре над ним и чуть левее на камне сидела птица, очень похожая на ворону. В клюве она держала какой-то кровавый комок, смахивающий на рыбьи кишки. На Семена она посмотрела с некоторым разочарованием и без всякого страха: «Еще не созрел – шевелится».
– Пошла вон, дура! – пробормотал он, пытаясь сесть.
Птица обиделась и улетела, унося свою неаппетитную добычу.
«Перебирать» по-крупному Семену случалось несколько раз в жизни, да и то в молодости. Ощущения потом были, конечно, не из приятных, но не до такой же степени! Сейчас ему казалось, что в каждый сустав вставлено по ржавому гвоздю, а на голову надет тесный раскаленный обруч. Из положения «лежа» в положение «сидя» он переходил, наверное, минут тридцать. При этом ему было так больно, что из-под зажмуренных век текли слезы. В конце концов он зафиксировал свое тело в пространстве и решил, что уже может открыть глаза. Делать этого почему-то не хотелось, но очень раздражали запах и неясность вопроса о том, куда делись Юрка и Стив. Неужели они его бросили на какой-то помойке?! Или он сам сюда забрел и отрубился?
Глаза он в конце концов открыл. И убедился, что друзья его не бросили. Вот они – рядом.
Но не целиком.
Стив присутствовал в виде руки с обручальным кольцом и фрагмента ноги в добротном ботинке. Юрки было гораздо больше – половина туловища и голова. На лице один глаз был широко открыт, а другой отсутствовал. Семен вспомнил ворону и понял – почему. Поле зрения подернулось какой-то мерзкой дымкой и поехало в сторону. Глухой стук собственной головы, упавшей на замшелый камень, Семен не услышал.
«…В ресторан мы не попали и колбасу не доели, зато водки выпили немерено – это все из-за Юрки (провокатор хренов!). А потом… Потом мы пошли проверять прибор. Я там чуть не уснул со шлемом на голове, но они меня растолкали. Дальше мелькали какие-то ручейки-речки, вроде бы травка колосилась…»
Потом что-то не заладилось: Стивен Линк орал, нажимал на кнопки и пытался содрать с Семена шлем (чуть уши не оторвал, дур-рак!). Помнится, он смеялся над американцем и не хотел отдавать шлем: «Вот всегда так с вами, с технарями!» Как ни напрягал память Семен, но больше ничего вспомнить не мог, из чего сделал вывод, что просто уснул в операторском боксе. Наверное, «фокус не удался» и Юрка с горя потащил их в тайгу или на речку – проветриться. Это вполне в его стиле.