Шрифт:
Кадр сорок восьмой
Дурдом: Диалектика
Оксана Анатольевна проснулась не в духе.
Дело в том, что если ты лёг спать ровно полчаса назад, то дух за это время – как раз только успел выбежать за дверь. Он же не знал, в конце концов, что именно в этот момент и постучат. Да ещё и войдут, не дожидаясь ответа.
– Ну, что там ещё? – проворчала временно бездуховная Оксана Анатольевна.
1
Первый
– Там это… Вчерашние роды на дому [2] … Которые в нашем больничном скверике, – почтительно прошептала молоденькая акушерка первого этажа. – Они, вроде как, с ума сошли.
– Кто?!
– Так я же говорю… они… вчерашние роды на дому.
– Чтоб вам! Вызывайте ответственного дежурного врача!
– Так вы же ответственный дежурный врач.
– Тогда вызывайте первого дежурного врача!
– Оксана Анатольевна, первых дежурных врачей отменили. Кто ответственный – тот и первый.
2
Любые роды вне стен родовспомогательного учреждения называются «роды на дому». Даже если они на скамейке, в реку, под стогом и так далее. В истории родов записывается «роды на дому» – и является показанием к госпитализации в обсервацию.
– Вызывайте второго дежурного врача!
– Так вы Тыдыбыра сами отправили в гинекологию, ассистировать на ургентной.
Заведующая обсервацией со стоном оторвалась от подушки. Дух вернулся. Шустрый, сволочь! Легла-то она, может, и полчаса назад, а вот уснуть смогла только пару минут как.
– Какая она тебе Тыдыбыр!
– Ой, простите! – хихикнула акушерочка. – Анастасия Евгеньевна, конечно же!
Поцелуева уже спустила ноги на пол.
– Сейчас приду!
– Вторая первая палата, – услужливо напомнила дева.
– Знаю! – рявкнула Оксана.
«Второй первой палатой» назывался ещё один изолятор, которым обсервация вынуждена была обзавестись. Благосостояние и, как следствие, образование населения вроде как росло. А вот количество разнообразно инфицированных, необследованных и рожавших на дому отчего-то увеличивалось. Вероятно, существовала какая-то взаимосвязь. Неочевидная и прочная. Как второй закон термодинамики. Но Оксане некогда было размышлять. Когда кто-то во вверенном тебе отделении «вроде как сошёл с ума» – не до физических основ натуральной философии.
Акушерка уже стояла у дверей «второй первой» палаты. И даже услужливо распахнула перед заведующей дверь.
На кровати никого не было. Смятое бельё в положенном первым послеродовым суткам состоянии – и никого.
Поцелуева одарила дежурную акушерку вопросительным взглядом, стоимостью куда больше рубля. Даже старорежимного.
– Под кроватью, – зачем-то глянув на потолок, прокомментировала акушерка.
– Так вытащи!
– Она кусается.
Оксана Анатольевна подошла, нагнулась и заглянула… Из-под кровати что-то зарычало.
– И рычит…Да. Её зовут Нана.
– Нана. Наночка, – ласково обратилась к родильнице заведующая обсервацией Оксана Анатольевна Поцелуева. – Наночка, вылезай, детка. Ты теперь мамочка, Наночка. От этого никуда не спрятаться, не скрыться.
– Я к ней зашла. Она под кроватью. Рычит и кусается. Я ребёнка в детское отнесла.
– Орден тебе, – язвительно отозвалась Оксана и протянула руку под кровать.
Нана с глухим рёвом вцепилась зубами в предплечье Поцелуевой. Но, цапнув, быстро отползла в угол. Оксана распрямилась, оглядела полученное ранение.
– Вот, гадина! До крови! Дай мне хлоргексидин, рану обработать и вызывай психиатрическую карету!
– Ей?
– Нет, мне!
– А что сказать?!
– А мне что сказала?
– Что вчерашние роды на дому вроде как сошли с ума.
– Вот так и им скажи!.. Хлоргексидин!
Акушерка бросилась к шкафу с медикаментами, Оксана Анатольевна подошла к умывальнику. Из-под кровати не было слышно ни звука.
Специализированная служба приехала через два часа. Без вины виноватые. Во-первых – их безжалостно сократили, мотивируя тем, что во всех цивилизованных странах функцию «прокатить до дурдома» выполняет полиция и пожарные. И, вероятно, как только у нас станет ещё меньше психкарет, мы сразу же станем очень цивилизованной страной. Во-вторых – Нана все два часа тихо сидела под кроватью. Акушерка только одеяло ей туда подкинула. Так… мол, для уюту.
Врач-психиатр, седенький сухой старичок с ноготок, ничуть не удивился, когда ему сообщили, что родильница сидит под кроватью. Точнее – лежит. В общем, гнездуется. Что правда, слава богу, без новорождённого. Точнее – новорождённой. Хорошенькой девочки, которая появилась на свет вчера, без осложнений, на скамейке больничного сквера. И санитар морга, как раз в этот момент перевозивший на тележке что-то там, опустим подробности про ампутированные в ургентной операционной приёма конечности, справедливо рассудил, что конечностям уже ничего не будет, потеснятся. А вот живая девица, с живым же младенцем, нуждаются в срочной транспортировке в неподалёку расположенный родильный дом. Так Нана с ветерком и доехала. С новорождённой, мешками… ну и ветерком. Крохотную девочку санитар укутал в свой синий байковый халат для выхода. Нана была вроде как не слишком в себе. Но это легко объяснялось: нельзя быть слишком в себе, едва родив на скамейке. Зимой!
В роддоме быстро пришла в норму. Дитя обработано и отдано неонатологам. Родовые пути осмотрены. Согрели, обслужили, воссоединили на совместное пребывание. Паспорт с собой. Всего восемнадцать. Не замужем. Поняла, что рожает – отправилась в роддом. Немного не дошла. С чего вдруг под кровать залезла? Так вот вы нам и расскажите.
– Ясненько-понятненько! – Резюмировал седенький сухой старичок-психиатр и отправился в палату. В сопровождении громадного санитара. С исключительно детским выражением лица. Как это бывает у очень больших мужчин и у очень больших животных. Например, у северо-кавказских волкодавов. Очень большие мужчины и очень большие животные – всё про себя знают. Поэтому имеют тенденцию быть дружелюбными и спокойными. И ещё – надёжными.
Поцелуева, разумеется, отправилась с ними.
Старичок-психиатр довольно ловко присел по-турецки на пол у кроватки. Санитар облокотился на спинку – от чего даже новёхонькая мощная функциональная кровать, вздохнув, уперлась колёсиками в плинтус. Оксана, баюкая укушенную руку, стала у окна.
– Она кусается. И рычит. – Предупредила она старичка-психиатра.
– Это ничего, ничего! – Ласково улыбнулся он в пространство. Затем, чуть пригнувшись, промурлыкал в сторону логова: – Это кто у нас там такой маленький спрятался?