Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37
Шрифт:
Минут десять Сергей Станиславович разглагольствовал о взаимном притяжении между мужчинами и женщинами, чем оно обусловлено и какими приятностями, а более всего – неприятностями – грозит. И делал это, надо признать, весьма занимательно. Не забыв по дороге и кофе с коньяком сварганить и подать. Татьяне Георгиевне – за стол. Александру Вячеславовичу – на диван. Со своей чашкой он уселся на широкий подоконник ординаторской.
– Это же искра, огонь! Это же пламя страсти, простите за избитую метафору. Но даже из такой страсти не всегда птица Феникс рождается. Иногда просто обугленная головёшка. А тут – от донора. Тьфу! Как будто нет другого
– А если может, но просто не хочет? – спросила Татьяна Георгиевна.
– Тогда зачем ей ребёнок?! Дитя – творение любви! Воспроизведение себе подобных – чудо! – Родин был близок к экстазу, неся с подоконника банальности в мир ночной ординаторской.
– И это говорит репродуктолог?! – рассмеялась Мальцева.
– А что вам репродуктолог – не человек?! Или чудеса не люди творят? Я, между прочим, хоть и агностик, но в данном случае мне близка позиция церкви, которая определяет брак как «таинство любви». Этическая ценность сексуальных отношений супругов заключается в полной и взаимной самоотдаче, где душа и тело становятся едины! И таковое единение не сводится только к воспроизводству человеческого рода. Церковь, принимая идею синергии, сотворчества бога и человека в преображении мира, отвергает в то же время всякую претензию этого самого человека заменить собой творца мироздания. Короче – деторождение – не единственная цель брака. И не единственная задача женщины.
Татьяна Георгиевна и Александр Вячеславович переглянулись.
– Репродуктолог нам, конечно, человек, – улыбнулась Мальцева. – Мало того – человек противоречивый. Вы согласны с церковью, которая отвергает претензию человека заменить собой творца мироздания, но вы… занимаетесь репродуктивными технологиями. Я одна вижу несоответствие логической предпосылки сделанным выводам?
– Так я же агностик! – расхохотался Родин. – И, кроме того, отец троих детей, как вы справедливо заметили ранее. И, видимо, трижды был един – и не трижды, если честно, – с разнообразными женщинами, и телом, и душой. Но это всё не противоречит… – он слегка запнулся. – Самый главный грех – жизнь во лжи! Вот! – победоносно изрёк заведующий патологией.
– А вы про какую церковь говорили, Сергей Станиславович? – спросил елейным голосом интерн. – Потому как то, что мне известно о церкви православной – так они с пеной у рта колотятся именно о деторождении.
– Мало ли дураков, которые с пеной у рта колотятся бог знает обо что. Я вас, коллеги, как-нибудь обязательно познакомлю со своим другом. Вы будете смеяться – православным священником.
– Почему мы будем смеяться? – удивилась Мальцева.
– А потому что он большой остряк и балагур.
– До того, как мы начали говорить о браке, единении душ и тел и о всяком таком, вы, Сергей Станиславович, хотели нам рассказать о своём профессиональном гестационном курьере. Всё началось с того, что её высокий шатен-шофёр-штукатур стал донором спермы. И? – Татьяна Георгиевна постаралась вернуть Родина в основное русло беседы.
– И пошло-поехало. В клинике, где он регулярно сцеживался в стаканчик, – в той, где я тогда подрабатывал, собственно, – он услыхал, что существует такая штука, как вынашивание ребёнка для другой женщины. В коридорных очередях процветает индустрия обучающего развлечения. Entertainment education, так сказать. Там же он узнал, что подобная работёнка оплачивается куда круче, чем три его несчастных миллилитра. Бабе его тогда тридцать
– Ага, и виноградников, – подал реплику интерн.
– Ну, «виноградных детей» поминать не будем. Учитывая, что её генетический материал нам не сдался. Понятно, что её генетические дети вряд ли будут сенеками, но нас интересовало её соматическое и психическое здоровье. Соматически она была здорова, как деревенская корова. Психика, как и у всех не слишком умных и образованных флегм, была максимально здоровой. Это очень важно для суррогатной матери – пофигизм. Это любой клинический психолог подтвердит.
– Так он что, сам свою жену привёл?!
– Да, дорогой Александр Вячеславович! – подтвердил Родин. – Сам. За ручку. И гонорар за вынашивание первого ребёнка для биологических родителей позволил молдавской парочке обзавестись жильём в московской области. Вот так-то!
– Это… Это как-то ненормально!
– Вы, Александр Вячеславович, позвольте спросить, москвич? – чуть подпустил сарказма Родин. – Да ещё и наверняка потомственный? Квартира от бабушки?
– Да, москвич, потомственный. От бабушки. Но я бы никогда не потащил любимую женщину…
– Знаете, мой юный друг, что постоянно твердил этот товарищ? И – особенно – его жена?
– Что?
– «Лишь бы выжить, лишь бы выжить, лишь бы выжить». И своих деток к себе, наконец, забрать. Потому что даже молдаване и прочие гастарбайтеры любят своих деток. А не только потомки недобитых большевиками помещиков, с квартирами от бабушек.
– Всё равно. Можно заняться чем угодно! Чтобы «лишь бы выжить».
Всегда спокойный и ровный Денисов стал как-то неожиданно и нехарактерно зол. Татьяна Георгиевна с любопытством наблюдала за словесной дуэлью Родина и Денисова. Или, точнее сказать, опыта и пылкости. Опыта, что приемлет многое по факту собственно опытности и старается как можно меньше судить и как можно больше если не принимать, то хотя бы понимать. И пылкости, присущей максимализму благополучной молодости.
– Чем же, Александр Вячеславович? Пойти в представители фармфирм? Для этого надо иметь соответствующее образование и мало-мальски знать английский. Устроиться работать в фонд помощи детям, бомжам и детям бомжей? Для этого тоже немало требуется. И, насколько я знаю, вы, например, подрабатываете в фармфирме, чтобы иметь возможность… ну, не знаю, девушку в ресторан сводить, букет цветов купить…
Татьяна Георгиевна быстро зыркнула на Родина. Нет, Сергей Станиславович не ехидничал про «девушек», «ресторан» и «цветы». Лично к ней в привязке к личности Денисова это не имело никакого отношения. Просто ну что ещё можно предположить, глядя на такого молодого и красивого парня, как Александр Вячеславович? Только тех самых девушек, те самые рестораны и те самые цветы. Так что сиди тихо, старая корова, и не зыркай туда-сюда попусту, не смеши людей.
– А в фондах разнообразных, я так понимаю, вы принимаете участие от широты душевной. У молдавского шофёра-штукатура широта душевная была узка в связи с тисками бытовых обстоятельств. Как умел, он любил жену, и очень любил и любит своих деток. И хотел их перетащить под бочок. И если для этого надо, чтобы его коровушка пару раз отелилась «на сторону» – ничего страшного. Своих детей она рожала легко и просто. И, разумеется, на аркане он её не тащил. Сперва переговорили по душам. Он озвучил сумму…