Родимые пятна
Шрифт:
— Вот именно, Ханна, вот именно! Зачем ему лишняя головная боль? Скорее всего, у него и без того уже имелась жена, и, узнав о беременности своей милки, он просто пытался откупиться от нее деньгами.
— Если так, то и в реку, скорее всего, он ее толкнул, чтобы его женушка никогда до этого не докопалась.
— Ханна, лепесточек ты мой, даже если и так, то улик ведь все равно никаких нет.
— Как и его отпечатков пальцев.
— Ах, виноват, о главном-то я и забыл! Черт бы тебя побрал, Фрэнк! Не первый раз он проделывает со мной такие штуки.
— Ну
— Очевидно, у нее было много долгов.
— Неужели?
— Но она оплатила их все.
— Когда?
— В мае, июне и июле. Три взноса наличными на счет жилищно-строительного кооператива, где она снимала квартиру. Тогда же было заплачено остальным ее кредиторам.
— Наличными?
— Ну, ты же слышала.
— Но кто-то же вносил эти деньги?
— Никто ничего не может сказать. Впечатление такое, что деньги вносились разными людьми с неразборчивыми подписями. Может, она сама это делала, может, еще кто, но установить это теперь невозможно. И кассиры уже ничего не помнят, ведь столько времени прошло.
— И ты говоришь, что в этом деле нет ничего подозрительного ?
— Допустим, она подцепила кого-то с деньгами, кто хотел сохранить их связь в тайне. А ты внушила себе, что она такая бедная и добропорядочная девочка. Но мы живем в продажное время. Все что-нибудь продают и покупают. Она, возможно, продавала свое молчание.
— Боже, Фрэнк, иногда в тебе просыпается мерзкий полицейский.
— А в тебе иногда просыпается мерзкий хиппи, что, по-моему, гораздо хуже. Уж пора бы, Ханна, и повзрослеть. Теперь деньги— это все. Развелось немало богатых парнюг, которых люди почитают за героев. Так что и в твоем деле это могло сыграть определенную роль. Допустим, он подкупал ее, чтобы сохранить анонимность. Тогда понятно, почему оплату произвели наличными, а не перечислением и почему, кстати, этот кто-то не объявился, когда она погибла. Не сомневаюсь, что страстные феминистки, вроде тебя, с удовольствием линчевали бы его, но мы все еще, к счастью, живем под защитой отвратительной правовой системы патриархата, так что на законных основаниях к суду его привлечь нельзя.
Обычно я подхихикиваю в ответ на шутки Фрэнка, чтобы доставить ему удовольствие, но на сей раз меня занимало совсем другое.
— Постой-ка! Где же здесь логика? Если этот кто-то оплатил все ее счета, то почему в своей предсмертной записке она пишет о долгах, которые не может вернуть?
— Ну, я, конечно, всего лишь тупой мужик, не способный по достоинству оценить женскую интуицию, но если бы сам вел это дело, то предположил бы, что речь идет о задолженности перед мисс Патрик. Только представь себе, сколько денег она за все эти годы потратила на свою протеже. А я уж не говорю об эмоциональных инвестициях, которые никто не мог бы возместить.
Сознаюсь, что не впервые почувствовала себя существом гораздо более тупым, чем Фрэнк.
— Итак, судя по твоему продолжительному молчанию, ты получила то, чего хотела?
— Да, Фрэнк, но есть еще кое-что. Допустим, все это так. Ну, насчет мужчины и денег. Если это были наличные, то французские франки легко перевести в английские фунты. И еще, если мои подозрения верны и причина, по которой никто не мог ее найти, заключается в том, что она находилась во Франции, то могу ли я это каким-то образом проверить?
Фрэнк подумал и сказал:
— Ну, хоть никто и не будет ставить штамп в твоем паспорте, но вообще всякий иностранец, въезжающий в страну, должен быть как-то и где-то зарегистрирован. С другой стороны, это не такой закон, который нельзя обойти. Итак, ты действительно думаешь, что тут замешан лягушатник, а? Так что ж тогда удивляться, что малышка прыгнула в воду. Причем, заметь, она предпочла прыгнуть в родную Темзу, а не в какую-нибудь там Сену.
— Судя по всему, — договорил он, — в ближайшие несколько недель ты не обратишься ко мне за работой.
Я не успела как следует обмозговать полученную информацию.
Десять минут спустя телефон зазвонил опять. Ее звали Марианной Маршалл. Низким бархатистым голосом она поведала мне, что откликнулась на объявление и даже была приглашена на собеседование в Париж. На какое-то мгновение мне показалось, что удача сама идет в руки, но на тарелочке вам никогда ничего ценного не поднесут. Вот и Марианна Маршалл сообщила мне в следующую секунду, что так и не поехала на это собеседование, поскольку ей предложили весьма выгодную работу здесь, в Лондоне.
— Честно говоря, — продолжал бархатистый голос, — предложение работать в Париже с самого начала не показалась мне особо заманчивым. Работа, конечно, требовалась, но я подумала, что парижский вариант, скорее всего, предполагает подачу коктейлей на яхте какого-нибудь богача в летние месяцы. Им, конечно, я о своем предположении не сказала. Отговорилась тем, что в данный момент ухожу со сцены и хочу подыскать постоянную работу. И тут мне повезло: поступило настолько выгодное предложение, что я просто не в силах была отказаться. Там, правда, был и рэп, и всякие новомодные штучки, которых я терпеть не могу, но мне дали главные роли, так что дело пошло.
Марианна Маршалл? Нет, не слышала о такой. Куда бы там ее ни пригласили на главные роли, звездой она определенно не стала, но, судя по интонациям бархатного голоса, это не особенно ее огорчало. О собеседовании она поведала мне не больше, чем подвыпившая девушка с акцентом. Эта, правда, выразила удивление, мол, с чего это им там, в Париже, потребовались именно здоровенькие, умненькие и морально устойчивые девушки. Что до самой работы, то она знала о ней не больше других, иначе говоря, ничего.
— Я, конечно, пыталась это выяснить, но женщина, проводившая анкетирование, сказала, что всех деталей не знает, но что, мол, эта должность нечто вроде секретаря бизнесмена, а подробности я узнаю на собеседовании.
— Ну и как? Выяснили вы эти подробности?
— Как-то вечером мне позвонили.
— Когда это было?
— В феврале. Восемнадцатого или девятнадцатого… Я запомнила, потому что в те дни у меня как раз были пробы.
— А кто звонил, мужчина или женщина?
— Мужчина.