Родина слонов
Шрифт:
Глава 2,
в которой рассказывается о спасителях Умара
Долго петляли плоты по притокам Днепра, несколько раз приходилось перетаскивать их волоком. Водный путь до великой реки Итиль оказался труден. Много времени прошло, прежде чем жители страны Синд поставили шатры на окраине столицы Каганата.
Вишвамитра предстал перед беком и сказал: «Мой народ вынужден скитаться, ибо велики наши прегрешения». И когда бек спросил: «Что же вы совершили?», Вишвамитра ответил: «Мой народ одолели хорезмийцы, и чтобы сохранить наши ничтожные жизни, мы передались богу Аллаху, но вскоре прозрели и вернулись к нашей истинной вере». И когда бек спросил: «Кто же ваш истинный бог?», Вишвамитра ответил: «Яхве. — И добавил: — Когда захватчики покинули пределы нашей страны, мне явился Яхве и приказал моему народу скитаться тысячу лет, чтобы искупить вероотступничество. Позволь нам, могущественный бек, ненадолго задержаться в твоей стране. Мы скоро уйдем, ибо нигде не можем стоять более пяти трав, такова воля Яхве». — «Что умеют делать твои люди?» — осведомился хазарин. «Все они умеют читать книгу человеческих судеб и петь песни, согревающие душу». И бек милостиво согласился: «Я желаю знать, что станет со мной и моими подданными, и я люблю хорошие песни». Все было так, как предсказывал Учитель из страны славян.
Долгое время племя Вишвамитры жило обособленно. В Итиль выбирался лишь Вишвамитра с невеликим эскортом. Ради престижа он завел четырех черных рабов, человек десять своих людей обрядил подороже — пусть будут слугами. А себя стал именовать Чавала-бай. Почти каждый день бек звал Вишвамитру к себе во дворец, и тот приходил. Женщины из его свиты гадали беку по руке, а мужчины и сам Вишвамитра пели задушевные песни. От песен веяло волей. В них пелось о любви и смерти и жизни горькой, как степная полынь. Бек не раз смахивал слезу, лез обниматься к Вишвамитре, сам наполнял кубок греческим вином, подносил ему.
Дождавшись, когда бек особенно расчувствуется, Вишвамитра поднимал руку, блистая перстнями, и женщины почтительно отходили от владетеля, а мужчины переставали петь.
Вишвамитра сам брал ладонь бека, внимательно разглядывал хитросплетение линий, качал головой, тяжко вздыхал, будто не решаясь поведать открывшееся. Бек тревожился, требовал правды. «Будет у тебя и горе, и счастье, — говорил Вишвамитра, — горе пройдет, счастье останется. Многие победы ты одержишь, но много крови воинов будет пролито». — «На то и воины, чтобы проливать их кровь». — «Видишь эту линию, это линия жизни. Видишь, она прямая, словно стрела, ты знаешь, великий бек, что это значит!» Бек пучил глаза, надувался, стараясь не показать свое невежество: «Знаю». — «Твоя воля поразит любого врага, как меткая стрела!»
Вишвамитра плел и плел паутину пророчеств вокруг бека. В словах Чавала-бая было много лести, это забавляло хазарина. Но шаманы, поклоняющиеся духам добра и зла, духам местностей и великому Тенгри, тоже не говорят правды, даже если знают. Они пытаются извлечь выгоду из своего ремесла. Так было всегда и так будет. И шаманы не поют таких песен, как Чавала-бай и его люди. У шаманов нет таких женщин...
Но волю Тенгри нельзя изменить. Судьбу же, написанную на ладони, можно! Лезвием клинка можно прочертить иные линии, надо только понимать тайные знаки. Если власть ускользает из рук, если нет удачи в битве, если любимый конь занедужил — можно все поправить. И бек внимал словам Вишвамитры, стараясь постичь знаки судьбы.
За свои предсказания Вишвамитра получал золотые и серебряные монеты. Бек не скупился.
Соплеменники, что преуспели в тюркском, шастали по Итилю, дергали за полы халатов прохожих, клянчили деньги, предлагая погадать или послушать жалостливую песню. Мужчины уводили коней, да так ловко, что ни разу не попались.
В аскетичных шатрах и кибитках стали появляться роскошные вещи: персидские ковры тонкой работы, дорогое оружие. Кое-кто обзавелся наложницей. Многие перестали довольствоваться простой пищей, покупали у торговцев изысканные лакомства, вместо речной воды пили вино или кумыс.
Вишвамитре это не нравилось. Уж слишком рьяно взялись постигать страсти, как бы во вкус не вошли. И решил: найдет человека, сведущего в торговом деле, и все монеты, что есть в таборе, пустит в оборот. Ему повезло, он нашел раба, который избавит соплеменников от бремени золота. Вишвамитра собирался закупить в Итиле товар и отправиться с караваном в степь. Но вышло иначе.
Умара и Абаль поселили в просторной палатке, кормили досыта. Они могли бы без труда бежать. Только куда? С одной стороны бек, с другой — бедуины. Будто два берега несущегося со скалы потока. Попадешь в него, разве спасет тебя берег? Расшибешь голову, и будет швырять тебя, мертвого, с камня на камень!
Работать их не заставляли. Напротив, слуга в тюрбане то и дело приносил яства, кувшины с вином. Абаль строго следила, чтобы Умар не пил. Украдкой выливала вино, отдавала слуге пустую посуду и благодарила за гостеприимство.
— Удача улыбнулась нам, — бормотал Умар, — смотри, мы живы и неразлучны.
Абаль ворчала:
— Неизвестно, что заставят нас делать, не забывай: волю у нас отняли.
Через несколько дней в палатку вошел старик, купивший их. Он сел на войлок, скрестив ноги, долго смотрел на Умара и Абаль.
— Верно ли все, что ты сказал тогда на базаре? — Старик, знавший множество языков, говорил на тюркском, говорил медленно, перебирая жемчужные четки. Умар, проведший много времени в Каганате, хорошо понимал этот язык.
— Я провел половину жизни в пути, я прошагал с караванами полсвета.
— Что ж, — задумчиво сказал старик, — ты купишь на итильском базаре кожи, изюма, фиников, благовоний, лекарственных растений, слоновой кости, корицы, китайского шелка — всего ценного, что имеется в этом великом городе. Всего, что можно выгодно продать. И поведешь караван в степи.
Умар с недоумением уставился на старца:
— Я могу купить, что ты сказал, достопочтенный, но продать мы ничего не сможем.
— Почему?
— Все, что ты желаешь приобрести, привозят купцы, — Умар запнулся, — такие же, каким был когда-то и я. Все это идет из Персии, страны Синд, Хорезма. Если мы купим у купцов то, что ты хочешь, по их цене, то для того, чтобы извлечь выгоду, должны будем продавать много дороже. Ио разве кто-то купит у нас, когда то же самое можно купить у них?
— Ты и впрямь опытен.
— Снарядить караван стоит больших денег, — продолжал Умар, — нужно нанимать охрану, приобретать вьючных животных. Придется купить рабов-погонщиков, придется платить проводникам. В дороге подстерегает множество опасностей...
— Мой муж говорит правду, — встряла Абаль, — но он не говорит, что ты можешь извлечь большую выгоду, не покупая товаров, не снаряжая каравана.
Умар хотел шикнуть на Абаль, чтобы не влезала в мужской разговор, но, заметив, как та зыркнула на него, решил поостеречься. Его Абаль не робкого десятка, что не по ней, может и в глаз кулаком...