Родина. Марк Шагал в Витебске
Шрифт:
Все узловые утверждения в книге опираются на источники; часть цитируемых архивных материалов вводится в оборот впервые. Несмотря на интенцию автора быть понятным максимально широкому кругу неспециалистов, текст снабжен научным аппаратом и может восприниматься как адаптированная монография.
Необходимое уточнение: герой нашей книги родился в Витебске в 1887 г. В 1907 г. уехал из города для учебы – сначала в Петербург, затем в Париж. В июне 1914 г. он вернулся в Витебск из Берлина для женитьбы на Б. Розенфельд, остался в городе до 1915 г., после уехал в Петроград. 1918–1920 гг. провел в Витебске в статусе уполномоченного по делам искусств. В пределах этого текста мы будем интересоваться витебской жизнью художника, протекавшей в обозначенные выше временные отрезки. Кроме того, в фокусе нашего внимания будут события, происходившие с его наследием, а также с памятью о нем в Витебске после того, как он отбыл в эмиграцию. Активный период травли Шагала в БССР начался после того, как он умер. В этом смысле последняя часть книги будет своего рода летописью борьбы номенклатуры с призраком.
Часть первая
Редко задаваемые вопросы о Марке Шагале
Марк
В случае с М. Шагалом это понятное, в общем-то, правило приобретает несколько дополнительных осложнений. Мифы, ошибки и неточности тут являются тем самым языком, на котором биографы разговаривают друг с другом. Самые базовые, простейшие вещи при уточнении оказываются далекими от истины. Само понятие истины исчезает в множественных интерпретациях, подтасовках, натяжках и принятых от безысходности конвенциях («давайте договоримся считать это верным»).
Обстоятельства витебской жизни Марка Захаровича – идеальная модель для демонстрации кризиса исторического подхода к изучению событий даже самой недавней истории, невозможности докопаться до последней неоспоримой «реальности» и «правды».
В хрестоматийной фразе «Марк Шагал родился в Витебске 6 июля 1887 года» [1] первое и второе слово прямо неверны, четвертое слово долгое время являлось предметом споров, которые не утихли до сих пор (т. е. ошибки случаются в изданиях самых последних лет); что до даты рождения, то версий существует целых три [2] ; приведенная в качестве окончательной версии, как водится, конвенциональна (шагаловеды договорились о том, что они не будут приводить никаких других дат).
1
См.: Курило, Д. Оргкомитет по празднованию 125-летия Марка Шагала создан в Витебске / Диана Курило [электронный ресурс]. Режим доступа:Дата доступа: 10.09.2015.
2
При этом в русскоязычной «Википедии» в настоящий момент подано две даты рождения в одной статье одновременно. В самом начале сообщается, что он рожден «7 июля 1887 года», далее, в разделе «Биография» – «(6 июля) 1887 года» [электронный ресурс]. Режим доступа:Дата доступа: 10.09.2015.
Итак, Марк Шагал. Во-первых, вовсе не «Марк», а «Моисей»; имя Марк можно воспринимать как творческий псевдоним. Один из первых документалистов витебских лет М. Шагала, А. Шатских, утверждает, что «Марком» Мойше Шагал стал в Париже [3] . Б. Харшав к этому добавляет милую деталь: родители называли Мойшу Мошкой [4] – при всем желании трансформировать в это уменьшительно-ласкательное наименование имя Марк было невозможно из-за его аудиального несоответствия «Мошке».
3
Шатских, А. С. Витебск. Жизнь искусства / А. С. Шатских. М.: Языки русской культуры, 2001. С. 20.
4
Marc Chagall on Art and Culture / Introduced and annotated by B. Harshav; transl. by B. Harshav, B. Harshav. Stanford: Stanford University Press, 2003.
Не менее интересна история и с фамилией художника. Дело в том, что прадеда и деда художника знали как Сегалов. А. Шатских об этом пишет: «…род Марка Захаровича из поколения в поколение носил очень распространенную в черте оседлости фамилию “Сегал”, и только отец художника по неизвестным причинам изменил ее на “Шагал”» [5] .
Подтверждение этому находим в публицистике самого М. Шагала: «Но на самом деле какая разница между моим могилевским прадедом Сегалом, который расписал синагогу в Могилеве, и мной, разрисовавшим еврейский театр (и хороший театр!) в Москве? Уверяю вас, нам одинаково досаждали вши, хотя один из нас ползал по доскам в синагогах, а другой – по полу в театре. Более того, я уверен, что, если я перестану бриться, вы увидите точный его портрет…» [6] И еще упоминание о могилевском мастере Хаиме Сегале: «Я вспоминал своего прадеда, который расписывал синагогу в Могилеве, и плакал: ну почему он не взял меня сто лет назад к себе хотя бы подмастерьем? Ну разве не жаль, что он, заступник мой перед Господом, покоится сейчас в могилевской земле?» [7]
5
Шатских, А. С. Витебск. Жизнь искусства. С. 44.
6
Шагал, М. О еврейском искусстве / М. Шагал // Штром. 1922. № 1. С. 23.
7
Шагал, М. Как я работал в еврейском камерном театре в 1921–1928 годах / М. Шагал // Ди идише вельт. 1928. № 2. С. 4.
Что касается даты рождения Моисея Сегала, известного миру как Марк Шагал, то тут все тоже непросто: во всех анкетах художник сообщал, что появился на свет 7 июля 1887 г. [8] , но и это вновь не так. Б. Харшав утверждает, что дата рождения – 25 июня 1887 г., однако, поскольку во время революции исчисление времени велось не по юлианскому, а по григорианскому календарю, появилась вторая дата: 6 июля 1887 г., также не совпадающая с версией самого М. Шагала. Объясняя, почему художник записывал свое рождение комбинацией 7\7\1887, Б. Харшав поясняет: «Он был уверен, что “7” – его счастливое число» [9] .
8
См., например, анкету Института искусств в Чикаго, заполненную в 1937 г.
9
Марк Шагал об искусстве и культуре: Сборник под ред. Б. Харшава. М.: Текст, 2009. 401 с.
Первая супруга М. Шагала, которую звали не Белла Розенфельд, а Берта Розенфельд [10] , измененные имена, «плавающие» даты отъезда из Витебска и прочее, и прочее: все это – проявления некоего иного космоса, в котором логос подвижен и подвержен метаморфозам. Выдвигать гипотезы о том, почему Моисей стал вдруг Марком, а Сегал – Шагалом, можно исключительно в режиме предположений, натяжек и спекуляций, но мы бы тут держали в голове два обстоятельства.
Первое: мир человека, живущего одновременно в двух культурах (еврейской и «русской», т. е. витебской), двух языках (идише и «русском», на котором говорили в Витебске в конце XIX в.), порождает раскол идентичности, что, в свою очередь, влечет несколько иную картину самоосознания: факты, имена, даты начинают двоиться, перемещаясь через границы «ближнего круга», этнически и культурно близких людей.
10
Шатских, А. С. Витебск. Жизнь искусства. С. 20.
Второй возможный мотив – это, собственно, сам образ жизни в черте оседлости после чудовищных еврейских погромов, прокатившихся по царской России в 1881–1882 гг. и не утихавших и в XX в. [11] В данном случае ощущение опасности постоянно было рядом, что заставляло множить свои имена, изобретать новые даты рождения – словом, защищаться от возможной точной идентификации.
Впрочем, помимо самого М. Шагала есть еще два источника постоянной путаницы в его биографии. Первый – составители всевозможных советских справочников и энциклопедий, намеренно стремившиеся «очистить» Витебск от памяти об этом всемирно известном художнике. Второй источник – родные М. Шагала, зачастую имевшие свое собственное отношение к тому, каким его нужно видеть потомкам. Классический пример – то, как третья (или вторая, ведь с Вирджинией Хаггард М. Шагал не был расписан) жена художника, Валентина Георгиевна Бродская, «перепозиционировала» Марка Захаровича из ниши «еврейских творцов» в нишу художников интернациональных: «Потом Ваве, хоть она сама и принадлежала к “избранному Богом народу”, захотелось, чтобы творчество Шагала перестало ассоциироваться с еврейством, – пишет И. Лыкова. – И художник подчинился. Для начала с его полотен исчезли раввины. Потом Шагал вдруг пригрозил подать в суд на авторов еврейской энциклопедии, если они упомянут там его имя. Старый друг Шагала – Бааль-Тшува, рассказывает: “Мы всегда беседовали между собой на идише, но стоило нам на улице поравняться с кем-нибудь из французов, как Шагал тут же переходил на французский”» [12] .
11
См., например, описание кишиневского погрома 1903 г. у Вл. Короленко в «Доме номер 13».
12
Лыкова, И. «Единственная любовь Марка Шагала… и две другие» / И. Лыкова [электронный ресурс]. Режим доступа:Дата доступа: 18.08.2015.
Роль, сыгранная близкими и любящими М. Шагала женщинами в интерпретации фактов его жизни, может быть проиллюстрирована еще одним примером. В 1994 г. в Москве в издательстве «Эллис Лак» впервые на русском языке вышла автобиографическая книга М. Шагала «Моя жизнь» [13] , о которой сам автор утверждал, что она закончена в 1922 г. в Москве. К тому, почему эта рукопись никак не могла быть закончена в Советской России, мы еще вернемся позднее, в разделе, посвященном мифам шагаловедения. Пока же для нас принципиально, что впервые выдержки из этого текста появились в печати в 1925 г. в Берлине в издававшемся на идише еженедельнике «Цукунфт» [14] . Отдельной книгой «Моя жизнь» была издана только в 1931 г. в Париже [15] . Русский оригинал рукописи утрачен, а перевод на французский готовила Белла Шагал с помощью учителя французского языка своей дочери. Б. Харшав подготовил в 2009 г. наиболее полное издание «Моей жизни», включающее в себя все сохранившиеся к настоящему моменту версии. Сопоставление авторизованного текста на идише с французским вариантом, подготовленным супругой художника, чревато многими сюрпризами.
13
Шагал, М. Моя жизнь / М. Шагал; пер. с фр. Н. С. Мавлевич; послесл., комментарий Н. В. Апчинской. М.: Эллис Лак, 1994. 208 с.
14
Цукунфт. 1925. Март – июль. С. 158–162, 211–214, 290–293, 359–361, 407–410.
15
Chagall, M. Ma Vie / M. Chagall; pr'eface d’Anr'e Salmon. Paris: Stock, 1931.