Родить по контракту: игрушка миллиардера

Сладкая Любовь

Я боялась издать хотя бы звук, и только горькие слезы, стекающие по моим щекам ручьями, могли поведать моему спасителю, как же я раскаивалась в том, что совершила. Я не понимала, знал ли всю правду Андрей, подозревал ли он, как низко я пала в своем коварстве и безрассудстве, но мне уже, по сути, было все равно, главное, что я смогу сдержать слово, данное нашему ребенку — быть все время рядом. Я решила, что, после всего, буду отстаивать это право, словно тигрица, разорву любого, кто посмеет нас с ним разлучить. Я снова буду валяться у Андрея в ногах, я буду целовать его следы — моля о том,

чтобы он позволил мне быть возле моего малыша хотя бы в роли кормилицы, служанки, няньки.

Только именно сейчас мне лучше было бы молчать, потому что я не была уверена в том, что смогу сказать что-то путное.

— Лариса, милая, — меж тем Андрей не умолкал, и я видела, как же он дорожил мной, раз не побрезговал прижиматься к такой-вот замарашке, хоть и укутанной в дорогую шубу, и даже поцеловал мне руку, — чтобы такого больше никогда не повторилось… мы должны с тобой пожениться. Выходи за меня замуж, — воскликнул он. — Я ведь понял, как сильно тебя люблю только когда чуть не потерял навсегда. Ты ведь по-прежнему любишь меня, Лара?

— Да, люблю, — прошептала я, и это была правда.

Потому что — кто бы не полюбил такого человека?

* * *

Прошел месяц, когда я более-менее отошла от ужасных испытаний. Здоровье мое полностью восстановилось, ведь, чтобы не было никаких неприятных последствий, Андрей нанял для меня целый штат дополнительной прислуги с медицинским образованием — диетолог, массажист, психолог, арт-терапевт, личный тренер по гимнастике — и все они круглосуточно дежурили возле меня. А еще — почти каждый час медсестра измеряла мне пульс и следила за состоянием кожных покровов. Я принимала витамины, расслабляющие ванны, слушала какую-то специальную музыку и дышала эфирными маслами. И когда угроза здоровью миновала, а консилиум постановил, что все в порядке, Андрей напомнил мне о свадьбе.

— Лариса, я все тебе прощаю, — начал говорить он, а я сразу же зарделась, словно роза. — И повторяю свой вопрос: ты выйдешь за меня замуж?

— Да, — в который раз бросаясь перед ним на колени, дрожащим от волнения и вины голосом сказала я. — Ты — главный для меня человек, и я безумно тебя люблю. И совершенно не из-за денег, а просто так, я хочу родить от тебя ребенка, и даже не одного.

— Конечно же, так оно и будет, — подхватывая меня на руки и быстро кружа вокруг себя, рассмеялся такой сдержанный ранее миллиардер, а теперь — мой жених, в недалеком будущем — супруг, и подумать только — уже отец моего малыша. Как-то у нас с ним все получилось шиворот-навыворот. Но главное, что получилось.

И вот, когда уже хорошо бы виден мой шестимесячный живот, Элизабет наконец-то доставила мне мое свадебное платье, пошитое по спецзаказу в Милане.

Белоснежное, с пышной кружевной юбкой, с огромным вырезом сзади, доходящим до того места, где заканчивался хребет, оно полностью оголяло мою спину, а также часть ягодиц, так что пришлось даже специально к платью заказывать бикини, у которых вместо резинки была всего лишь тоненькая бесцветная силиконовая тесемка, а лотос прикрывал пушистый меховой помпончик. Но зато, несмотря на беременность, как же соблазнительно я в нем выглядела. Лиф этого эксклюзивного шедевра был красиво отделан

драгоценными камнями и жемчугом, а также украшен редчайшей вышивкой зардози, которую изготовили в тех самых Эмиратах, куда меня пообещал увезти Алекс…

Несильно затянув корсет, Элизабет набросила мне на голову фату (прическу, конечно же делал стилист Юра).

— Какая же ты очаровательная и милая, — поправляя на моей лебединой шейке ожерелье из жемчуга, восхищалась мной Татьяна, которую я пригласила быть главной свидетельницей на свадьбе.

— Ага, если бы только талия была немного тоньше, да?

— Ну что ты, Лариса, это же так красиво — быть беременной на собственной свадьбе. Ты же потом станешь показывать малышу эти фотографии, и говорить: а ты тоже был с нами в этот день, сидел вот тут, в животике у своей мамы, у меня.

— Думаю, именно поэтому ты, Элизабет, и решила пристроить именно сюда этот огромный бант, чтобы подчеркнуть мою брюхатость?

— Возможно, — улыбалась стилист. — Зато ведь какой вид сзади. Да жадные до сенсаций папарацци просто ослепнут от всех своих вспышек, стараясь поймать наиболее выигрышный ракурс и сделать кадр на миллион.

— Я бы тоже не против поносить такой бант, если бы он прикрывал под собой ребенка кого-то похожего на твоего Андрея, — вовсю расхваливала меня моя бывшая уже теперь компаньонка, потому что мы и вправду с ней сильно подружились.

— Но-но, — я помахала пальчиком прямо перед ее вздернутым носиком. — Этот мужчина уже занят.

— Да что ты, я шучу. Но все равно, не расслабляйся, а то все может быть, знаешь ли.

Потом пришел Андрей, в руках он держал букет гладиолусов, и стоило только удивляться, где же он их нашел — среди зимы, узнав, что я люблю именно такие цветы.

В тот день только для нас звучал марш Мельденсона, по улицам Москвы мчался свадебный кортеж, рекой лилось шампанское и звучало "Горько".

Даже моих родителей Топтанин позвал на нашу свадьбу, и они впервые сидели в ресторане, поражаясь богатству и роскоши, окружающей их, а также — необычной изысканности блюд.

Правда, подойдя ко мне, когда все танцевали, мама прошептала на ушко, что так и не наелась, потому что не было привычной картошки с селедкой да квашеных огурчиков.

— А также водочка плоховата, что-то не то, ну никак не вставляет. А вот бы самогончику сюда нашего… — сказала мама. — Вон и папа приуныл…

— Как нет? Сейчас все будет, — услышав мою просьбу, понимающе улыбнулся Андрей. Он подозвал официанта, и через полчаса перед папой стоял графинчик с его любимым, немного мутноватым напитком, а мама вовсю уплетала свою картошку.

* * *

В апреле стало необычное тепло. Снег давно сошел, а улицу украшали позеленевшие деревья и трава.

Было раннее утро, мы с Андреем спали в одной постели, как вдруг, ощутив слишком уж сильный толчок внутри живота, я даже вскрикнула от неожиданности.

— Что случилось? — подскочив, забеспокоился Андрей, он вообще в последнее время спал очень чутко, словно это не я, а он носил нашего ребенка.

— Да ничего страшного, что-то кольнуло, возможно, газы, — сказала я и, прижавшись к надежному плечу мужа, снова закрыла глаза.