Родная душа: Рассказы о собаках
Шрифт:
Чейз сразу приподнял уши и потянулся вперёд, и я сочла за благо предупредить:
— Осторожно!
Хозяйка Чака только отмахнулась.
— Мой драться не полезет, — сказала она.
«Твой-то, может, и не полезет…» — подумала я. И на всякий случай изготовилась перехватить поводок. Ещё мне не хватало, чтобы немощный Чак по старческой забывчивости допустил какую-нибудь оплошность, а Чейз, по-прежнему способный посрамить иных молодых, вывалял его за это в снегу!
Дальнейшее наполнило меня, без преувеличения, чувством глубокого
Чейз как-то очень чопорно встал… Медленно-медленно подался навстречу…
Надо было видеть, до чего осторожно и бережно обнюхивал он беззащитного старца, как откровенно боялся его испугать, а более того — нечаянно ущемить его гордость! С каким терпеливым достоинством подставлял ему для обнюхивания собственное охвостье — каковое и было изучено Чаком внимательно и благодарно…
После чего два старика уселись рядом, буквально плечом к плечу. И стали наблюдать за игрой маленьких пуделей, гулявших неподалёку…
ВНУКИ
Чейз давно приучен к тому, что временами я складываю дорожную сумку и исчезаю из дому на два-три дня, а по возвращении приношу с собой массу незнакомых запахов. Он воспринимает мои отлучки вполне философски. Не воет, не пытается отказываться от еды, не укладывается помирать на коврике в прихожей. И очень благосклонно встречает моих друзей, которые приходят с ним погулять. Наверное, прожитые годы всё-таки убедили Чейза, что здесь — его ДОМ. А дом — это такое место, куда все всегда возвращаются. И собаки, и люди.
Как-то в моё отсутствие отец спросил его:
— Чейзик! Где Маша?
Пёс немедленно направился к двери на лестницу и, показав на неё взглядом, вполголоса гавкнул. Дескать, разве ты не помнишь — она ушла во-он туда?…
Когда я звоню домой, отец обязательно даёт Чейзу послушать мой голос в трубке. Старикан изумлённо настораживается и замирает, а когда трубку убирают — отправляется в обход квартиры. Как же так, голос есть, а самой хозяйки не наблюдается? Надо проверить…
Однажды, вернувшись после трёхдневного отсутствия, я привезла Чейзу внука.
Это был четырёхмесячный красавец азиатёнок по имени Уруш. До встречи со мной малыш не видел в своей жизни ничего, кроме вольера и родного двора. А тут — здрасте-пожалуйста! — его вдруг хватают под пузо, закидывают в микроавтобус и везут не куда-нибудь, а в самый центр Москвы. Там снова хватают поперёк тушки и втаскивают в поезд. И эта железная коробка, полная неисповедимых запахов, трясётся и громыхает целую ночь, а утром щенка опять запихивают в машину и везут на другой конец города, причём уже совершенно другого…
Какие ещё после этого проверки крепости психики?
Наше путешествие длилось добрых полсуток, и всё это время я была рядом со щенком, гладила его, успокаивала, утешала:
— Всё хорошо, маленький, я с тобой.
Можете верить или нет, но уже к моменту посадки в поезд Урушка успел усвоить: у него есть Хозяйка, и рядом с ней бояться ему нечего. Когда вошли в купе, он устроился под моей лавкой, как дома. Ночью я спала, естественно, вполглаза, то и дело спускала руку вниз — проверить, как он там, погладить мягкую детскую шёрстку… Он приподнимал голову, чтобы ткнуться мне в ладонь носом: «Я тут, Хозяйка. Всё хорошо…»
Ездила я за ним не одна — с друзьями-кинологами, которые из того же помёта брали себе сучку. И мне было спокойнее, и щенкам веселее: всё же вдвоём.
И вот наконец мы выгрузились во дворе моего дома, и придвинулся миг, о котором я всё это время думала не без некоторого содрогания. Маленькому кобельку предстояло познакомиться с Чейзом.
Ребята остались с обоими щенками во дворе, а я поднялась наверх, в квартиру, чтобы там бросить сумку, торопливо чмокнуть отца — и, нацепив на Чейза намордник, вывести старика на «смотрины»…
Мне казалось, от этого свидания будет зависеть очень многое, чуть ли не все их дальнейшие отношения. Оба ведь кобели, старый и молодой. Один прошёл огонь и воду жестоких уличных схваток. А у другого в крови поколения предков, разводимых в том числе и для боёв…
Чейз сразу насторожился, увидев посреди заснеженного двора — ЕГО двора! — двух незнакомых собак. Более-менее сравнимых с ним по размеру, а значит, воспринимаемых как вероятных противников. И одна из этих собак — Урушкина сестрёнка — имела ещё и нахальство на него гавкнуть!
Естественно, Чейз с места ринулся разбираться. Я удержала его поводком, и почти одновременно его обоняния достиг характерный щенячий запах.
«Да тьфу на вас!» — внятно выразила седая кобелиная морда, и старик направился было мимо, ложась на курс нашей с ним обычной утренней прогулки. Но не тут-то было. По совету кинологов я поставила Урушку между ним и собой так, чтобы псы тёрлись боками, и принялась маршировать с обоими туда-сюда по двору.
— Давайте-ка привыкайте, ребятки. Это, чтобы вы знали, надолго!
Чейз, кажется, морщился от отвращения, однако делать нечего — прозвучала команда «рядом», надо выполнять. Когда стало очевидно, что учить малыша уму-разуму он, по крайней мере на некоторое время, раздумал, кинологи отбыли восвояси, а мы, завершив прогулку, вернулись домой.
Я покормила кобелей в разных концах кухни, чтобы предотвратить возможные трения, и наконец-то уселась попить чаю с дороги. Тут надо сказать, что Чейзина домашняя лежанка находится как раз рядом с тем местом, где я обычно сижу за столом. Урушка подошёл ко мне и устроился с другой стороны: всё-таки в этом новом помещении самая безопасная точка была определённо возле меня. Но лежать просто так малышу показалось скучно. Я не успела поднести чашку ко рту, когда из-под стола послышался рык.