Родник
Шрифт:
И всё-таки что-то тревожило Киру Петровну. Где-то сегодня не ладилось. Так бывает: чувствуешь непорядок, но не сразу сообразишь, в чём он и где.
И только когда она взяла свою сумочку и наткнулась на старый, ржавый кинжал, она спохватилась: пятый «Б» — вот в чём дело, вот где не ладилось. Ребята на уроке переговаривались, притащили в класс оружие… Нет, надо сказать Анне Арсентьевне, пора напомнить учебной части, что класс остался без руководства.
Как раз в эту минуту Анна Арсентьевна сама подошла к ней,
— Кира Петровна, вы не ушли? Вот хорошо! Егор Николаевич хотел с вами поговорить.
— Со мной?.. — растерялась Кира Петровна. — Зачем?
— Да уж он вам скажет — зачем. Идите, он сейчас у себя. Да вы не пугайтесь, ничего страшного, — улыбнулась Анна Арсентьевна.
Вот есть такие счастливые люди! Ничего, кажется, особенного они не скажут, а просто взглянут на тебя, улыбнутся — и на душе у тебя сразу становится легче. И потом долго ещё вспоминаешь их взгляд и улыбку. К таким именно людям относилась и Анна Арсентьевна.
Кира Петровна смущённо улыбнулась ей в ответ и стала опять перебирать в памяти минувший день. Как будто ничего особенного не было. Разве только то, что она отняла кинжал у мальчика.
Кира Петровна достала из сумочки зеркальце, посмотрелась в него, поправила волосы, вышла в коридор и подошла к дверям с табличкой: «Директор».
— Можно?
— Да, да, прошу! — раздался глуховатый голос Егора Николаевича.
Кира Петровна открыла дверь и очутилась в просторной комнате. На столе горела лампа, на стене висели картины. Егор Николаевич сидел за столом, положив на толстое стекло большие руки. В стекле отражалось его широкое загорелое лицо с тёмной, коротко остриженной, как у мальчиков, головой.
— Присаживайтесь, — показал он рукой, и Кира Петровна осторожно села на краешек стула. — Как дела?
Директор знал, что Кира Петровна первый год, верней — первые месяцы в школе, и хотел её подбодрить.
— Да ничего, Егор Николаевич… привыкаю…
— Вот и отлично. У нас мальчики хорошие, народ боевой. Хотел я с вами, Кира Петровна, посоветоваться насчёт одного класса…
Кира Петровна была и польщена и удивлена. Она посмотрела на директора и сказала:
— Я вас слушаю, Егор Николаевич.
— Вот, стало быть, разговор пойдёт о пятом «Б»…
Кира Петровна высоко подняла брови. Она только что собиралась говорить с учебной частью о пятом «Б», и вот, оказывается, директор сам помнит о нём. Что ж, тем лучше.
— Что вы скажете об этом классе, Кира Петровна?
— Да что сказать… Класс трудный, Егор Николаевич.
— Трудный? А мне кажется, не трудней других.
— Нет, Егор Николаевич, трудней. Во-первых, там сейчас нет классного руководителя…
— Так, так… продолжайте.
— Всё это, Егор Николаевич, сказывается: дисциплина в классе неважная. Вот сегодня, например, ребята принесли на урок оружие.
— Оружие? — Егор Николаевич откинулся к спинке стула, чтобы лучше видеть Киру Петровну.
— Ну да. Мне пришлось чуть ли не силой его отнимать.
Лицо Киры Петровны покрылось румянцем.
— Какое же это оружие, интересно. Рогатка? Ножик?
— Хуже, Егор Николаевич, хуже.
— Кира Петровна, да вы меня пугаете. Что же может быть хуже! Не пулемёт же притащили они в класс, надеюсь?
Кира Петровна поневоле улыбнулась, хотя ей было не до смеха.
— Нет, конечно, не пулемёт, но вроде того.
— Вроде того? А именно?
— А именно: какой-то меч, что ли.
— Меч? Деревянный?
— Да нет, в том-то и дело.
— Кира Петровна, нет, кроме шуток, вы меня пугаете.
Директор вышел из-за стола и твёрдым шагом подошёл к окну, за которым виднелись облетевшие деревья, опустевшие клумбы и скользкие, мокрые столбы, к которым летом привязывали волейбольную сетку.
— Кто же его принёс?
— Ваньков. Владлен Ваньков.
— Ваньков? Который к нам зимой перевёлся? Странно… Такой с виду тихий, задумчивый паренёк. На него, я бы сказал, не похоже.
Егор Николаевич вернулся к столу и сделал какую-то отметку у себя в настольном календаре.
— Так… А нельзя ли взглянуть на этот самый меч?
— Сейчас.
Кира Петровна раскрыла сумочку, вынула кинжал и положила его на стекло перед директором.
Егор Николаевич неторопливо достал из ящика стола очки, тщательно протёр их, надел на нос и взял оружие. Он долго рассматривал его, потом положил кинжал на стекло и, вытирая платком руки, сказал:
— Ну, это оружие не опасное. Это воспоминание о давно прошедших временах. Можете вернуть его Ванькову. Ну и, конечно, внушить, что посторонние вещи приносить в класс нельзя.
— Я ему внушила.
— Отлично. Нет, Кира Петровна, я с вами вот о чём хотел… Дело в том, что Елена Ивановна выбыла из строя — и, повидимому, надолго. Она совсем ходить не может. Мы направляем её в санаторий. — Егор Николаевич снова сделал отметку у себя в календаре. — И вот мы тут с Анной Арсентьевной советовались и решили классное руководство в пятом «Б» поручить знаете кому?
— Не знаю, Егор Николаевич.
— Вам. — Егор Николаевич показал красно-синим карандашом на Киру Петровну.
— Мне?.. — Кира Петровна даже привстала от неожиданности. — Что вы, Егор Николаевич! Вы шутите…
— Помилуйте, какие шутки, — развёл руками директор. — Мы с вами ведём серьёзный, деловой разговор. Классу нужен руководитель…
— Нет, нет, что вы, Егор Николаевич! Да я же не справлюсь! — теребя свою сумочку, заговорила Кира Петровна. — Ведь их тридцать три человека… Дай бог с предметом справиться… А классное руководство — это дело сложное.