Родник
Шрифт:
— Слышите? — тихо спросил дедушка.
— Слышим…
— Поглядите! — Дедушка показал палкой.
И тут все увидели, что в сторонке из-под толстого, рыхлого, ещё не слежавшегося снега пробивается тоненькая, прозрачная струйка и не торопясь сбегает куда-то вниз по ветхому, замшелому деревянному жёлобу.
Мальчики молча смотрели на бегущую по снегу серебристую струйку. Дедушка тоже долго смотрел на неё, потом повернул к ребятам своё покрасневшее на холоде лицо и сказал:
— Вот видите, ребятки, это наш краснопресненский родник. Это, я считаю, филиал нашего музея. Здесь, у этого родника, дружинники сорок пять лет назад перевязывали свои раны. Здесь мы утоляли жажду во время боя… Тогда я был совсем молодой. С той поры всё вокруг переменилось. Родину нашу не узнать. Могучей мы стали державой. Все народы с надеждой смотрят на нас. Почему? Да потому, ребятки, что мы несём народам мир. А родник этот наш всё течёт себе и течёт и никогда не иссякнет!
Дедушка замолчал и немножко нагнул голову, как бы прислушиваясь к песенке родника.
— Как же это вода в нём не замерзает? — удивился Игорёк. — Ведь мороз всё-таки.
— А потому, что она всё бежит и бежит, вот мороз её никак и не ухватит! — объяснил дедушка.
— Откуда же там всё время вода берётся? — спросил Лёня. — Там что, водопровод, что ли, устроен?
Тут Кира Петровна не выдержала:
— Лёня, как же тебе не стыдно! Ведь мы это проходили. Ну-ка, кто вспомнит?
Она оглянулась. И тут, неожиданно для всех, пожалуй даже и для самого себя, поднял руку в серой мохнатой варежке Владик Ваньков:
— Можно мне?
Он шагнул вперёд, подошёл к самому краю родника и уверенно заговорил:
— Значит так, подземные воды… Подземные воды просачиваются сквозь водопроницаемые пласты. Поэтому они очень бывают чистые… И доходят до водоупорного пласта. Там, где водоупорный пласт выходит на поверхность, — там подземная вода вытекает наружу. Образуется источник. Можно ещё назвать родник, или ключ…
— Правильно, Ваньков, молодец! — обрадовалась Кира Петровна и снова обернулась. — Ну-ка, кто дополнит? — спросила она, точь-в-точь как у себя в классе.
— Можно я, Кира Петровна? — тотчас же раздался голос Пети Ерошина. — Я знаю… Вот из этих ключей образуются ручьи, из ручьёв речки, речки вливаются в большие реки, вот как Волга например, а реки текут в моря и океаны, вот! — И Петя развел руками, словно хотел показать огромность океанов.
Дедушка слушал и кивал головой:
— Так, так, сынок. Верно ты сказал. Вот так же и наше рабочее дело, дело нашей партии, дело Сталина… Началось с небольшого, а теперь… Ого! — Дедушка взмахнул палкой. — Океан! — Он улыбнулся и посмотрел на Киру Петровну: — Я вижу, они у вас учёные!
— А как же, — откликнулась Кира Петровна, — стараемся!
— Так-то оно лучше. — Дедушка повернулся к Владику, который всё ещё стоял впереди всех: — Вот что, друг: завтра принеси-ка мне свой макет. Сработано на совесть, ничего не скажешь!
Владик весь вспыхнул от радости. Его узкие глаза заблестели, заискрились. Он оглянулся на Петю и, запинаясь, заговорил:
— Ой, ладно… спасибо!.. Ладно, принесём… Мы ещё сегодня принесём…
Он опустил глаза и стал пристально смотреть на тоненькую, прозрачную струйку, которая всё текла и текла, распевая наперекор зиме, наперекор холоду и снегу ясную песенку весны…
На следующий день Владик и Петя притащили свою панораму в музей, и дедушка выставил её в главном зале на самом видном месте. Теперь каждый желающий может полюбоваться панорамой «Баррикада на Пресне в пятом году. Работа В. Ванькова и П. Ерошина».
А весной весь пятый «Б» поехал в город Краснодон. Вместе с отрядом, по просьбе дедушки, поехала и девочка с толстыми русыми косами и не то серыми, не то голубыми глазами — Тата Винокур.
Поезд шёл на юг, кругом таял снег, повсюду бежали ручьи, и казалось, будто везде, куда ни посмотришь, бьют живые, говорливые, неиссякаемые родники…