Родня
Шрифт:
– Я не знаю. Я пришла, а они мертвы, кто-то их задушил.
Полковник не верил своим ушам. Иван Фёдорович и Тамара Ильинична были для него как родные. После смерти его родителей, Тамара Ильинична заменила полковнику мать. Племянник стал фактически родным сыном. Поэтому новость об их смерти подвергла полковника в шок.
– Убили… – повторил он. – Как вообще можно убить стариков? Ты ничего не перепутала?
– Нет. Здесь уже работает милиция. Ты должен немедленно приехать. Ты лучший сыщик, я знаю, ты разберёшься…
– Конечно, я уже выезжаю. А где Влад с семьёй?
– Они уехали вчера вечером.
– Он побыл только день? Ладно, сейчас не об этом речь. Я выезжаю. Думаю, через часа четыре буду у вас.
Полковник положил трубку. И сразу же набрал номер Беляка.
– Серёжа, дорогой, мне нужна твоя помощь. Ты можешь бросить все дела и поехать со мной?
– Что случилось?
– Убиты мои родные дядя и тётя.
– О господи! Конечно, я уже выезжаю. Буду у тебя через двадцать минут.
Александр Петрович решил пока не говорить ничего Алле Владимировне и Насте. Он просто сказал, что хочет проведать родных в Мозыре. Собрав за пять минут сумку, он вышел из квартиры.
Глава 7
«Есть грехи, которые даже милосердный Всевышний, наверное, простить не сможет».
«Фольксваген», рассекая родные просторы, мчался навстречу беде. За окном то и дело мелькали луга и поля, покрытые белоснежным покрывалом. Погода была сказочной. Как будто Дед Мороз своим волшебным посохом прикоснулся ко всему живому. Мир в белом цвете казался девственно-чистым.
Александр Петрович, так искренне любивший зиму, не замечал чудес природы за окном. Внимательно следя за дорогой, он старался ехать спокойно. Ему хотелось нажать на педаль газа, разогнаться до двухсот километров в час, чтобы быстрее добраться до родного дома, вбежать на тётину кухню и увидеть её стоящей у плиты. Живой и невредимой.
– Этого не может быть, – снова и снова повторял он, – Юля, наверное, ошиблась.
Беляк сочувственно смотрел на друга, докуривая одну сигарету за другой.
– Серый, ну скажи мне, разве можно убить стариков? Это то же самое, что убить ребёнка!
– Может, ради денег? Кража, – Беляк старался отвечать уверенно, чтобы направить мысли друга в нужное русло.
– Да кто позарится на их дом? Ты сейчас сам увидишь эту избушку. Нет. Здесь другое.
Полковник нервно следил за убегающей дорожной полосой.
– Можно обворовать дом, пока они спят, или просто отключить их на время. Но убивать! Зачем? Они оказали сопротивление? Бред! – он закурил. – Маньяк? Тоже ерунда. Тогда кто?
– Подожди. Мы уже почти на месте. Я предупредил начальника Мозырьского РОВД, что мы едем. Он пообещал дать нам полный карт-бланш по делу и оказать любую помощь.
– Спасибо, дружище, – полковник благодарно посмотрел на друга.
– Ты прав. Действительно, этот дом не объект для кражи, – Беляк вылез из машины и внимательно рассматривал ветхое сооружение, построенное, наверное, ещё в дореволюционное время. Бледно-жёлтая краска уже лет десять как была выжжена солнцем. Деревянная «шуба» облупилась и местами была залатана самодельными балками. Время надругалось и над кровлей дома: шифер, поросший мхом, не менялся уже больше тридцати лет. Контраст создавали лишь стеклопакеты, установленные во всём доме.
Александр Петрович как будто прочитал мысли друга:
– Это я заставил их поменять окна, – полковник положил подбородок на калитку и посмотрел на дом, – они были в плачевном состоянии. Сквозило, как на пустыре. Старики ещё сопротивлялись, не хотели тратить деньги. Всё, что зарабатывали, отдавали внукам и детям.
– А внуки и дети слепые? – Беляк показал рукой на дом. – Или вон тот залатанный кусок крыши не бросается в глаза?
– Резонный вопрос, – Виноградов выгружал сумки из машины. – Задай его им при допросе.
– И поверь, задам! – Беляк вопросительно посмотрел на товарища. – Допросе? Ты думаешь, здесь замешана родня?
– Я пока ничего не думаю. Но под подозрением все. Все без исключения.
Полковник подхватил сумки и уверенной походкой зашагал в сторону крыльца. Перед входной дверью он остановился и еле заметно перекрестился:
– С Богом, – прошептал он и открыл дверь.
В доме вовсю работали сотрудники милиции. Видно, звонок из столичного управления в местное РОВД сделал своё дело: количество правоохранителей было в разы больше, нежели их можно было бы наблюдать на обычном вызове. Эксперты тщательно изучали оконные рамы в надежде найти место проникновения преступника в дом. Но следов взлома не было. Аналогичная ситуация была и со входной дверью.
– Чисто, – сказал капитан, обращаясь к коллеге майору, – преступник не мог проникнуть ни через окно, ни через дверь.
– Остаётся два варианта: либо старики забыли закрыть дверь, либо у преступника был ключ.
– Второй вариант кажется мне более вероятным, – размышлял капитан.
– Почему?
– Дочка потерпевших сказала, что они были очень внимательны и всегда закрывали дверь, даже днём.
– Может, забыли. Ты только подумай, им было за восемьдесят! В таком возрасте можно забыть, как тебя зовут. Сегодня помню, завтра не помню. Мне тридцать три, а я уже забыл, что я ел на завтрак!
– С такой памятью ты в следующем году точно не пройдёшь медицинскую комиссию.
– Тьфу на тебя. Не каркай. Мне ещё служить и служить! – майор стряхнул пылинку с кителя.
Капитан ухмыльнулся и вышел из комнаты.
– Разрешите мне осмотреть трупы? – полковник обратился к сержанту, который как раз упаковывал тела.
– Конечно.
Полковник в последний раз взглянул на своих тётю и дядю. Таких родных и любимых. На их морщинистых, потрёпанных временем и тяжёлым трудом лицах, читалось спокойствие. Умирать им было не страшно. Скорее всего, они так и не поняли, что наступила смерть. Иван Фёдорович наверняка подумал, что провалился в глубокий сон, а Тамара Ильинична решила, что очередной кошмар одолел её сознание.