Родовое проклятие
Шрифт:
Дети очень быстро объединили взрослых. Казалось, наши родители только и ждали предлога, чтобы поближе познакомиться с американцами. Буквально через несколько дней после моего посещения американского дома, мои родители вечером, тщательно одевшись (мама обула новые модные туфли на высоком каблуке), вышли под руку из дома и направились через дорогу с другими такими же нарядными парочками.
Я осталась и долго ждала их возвращения. Не дождавшись, уснула.
А через некоторое время нашего парторга вызвали в советское посольство, потом всех наших собирали на собрание. Отец, стесняясь,
После всех этих событий наши словно перестали замечать соседей, и вообще стали более сдержанными в разговорах друг с другом. Кого-то обвиняли в стукачестве, причем, мнения разделились, точно никто ничего не знал, но бояться стали все. Хотя, настоящий раскол произошел позднее.
Казалось, только моим родителям было все равно. Мы продолжали дружить с иностранцами, к французу добавился венгр, потом еще один француз; отец слушал по радио, как читали «Архипелаг ГУЛАГ» Солженицына, а к маме по-прежнему ходил контрабандист.
Он настолько освоился, что стал просить маму подержать у себя кое-какой товарец, и мама оставляла его сумки, даже не пряча. У Азиза теперь работы явно прибавилось, он приходил деловой и озабоченный. Торопился и посматривал в окно, на ту сторону шоссе.
Мама ловила его взгляд и ворчала:
– И ты туда же…
– Бизнес, мадам, – пожимал плечами Азиз. Куда-то пропал его вечный испуг и подобострастие. Азиз действительно стал своим в обоих лагерях: советском и американском.
– Смотри, не доведет тебя до добра твой бизнес, – предупреждала мама, наливая ему кофе. Азиз отмахивался, пил кофе, благодарил наскоро и убегал.
Мы наблюдали в окно, как он спокойно, не скрываясь, пересекает шоссе. И только наш верный пес Рыжый яростно облаивал Азиза, упорно не желая признавать его за своего.
Лиза пригласила всех советских детей на день рождения Самира. Мы знали, что Лиза собирает всех детей, то есть американцы тоже будут.
Я уже была на дне рождения у американских сестренок Эмми и Лейли, там надо было с завязанными глазами бить палкой по огромному картонному попугаю, подвешенному к потолку. Пока американские дети лупили палками несчастную птицу, я испуганно жалась в стороне. Моя подружка Таня совсем американизировалась и на день рождения пришла в шортах, меня же мама нарядила по старинке: белые колготки, лакированные туфельки, наглаженная юбочка и гипюровая блузка с пышным жабо. Как же я испугалась, увидев этих диких детей с палками!
Добрая мама сестренок подталкивала меня в общую кучу-малу. Я упиралась и отнекивалась изо всех сил. А когда, наконец, птицу разбили, и из ее лопнувшего нутра на пол хлынул поток конфет, игрушек и мелких денег, дети с воплями упали на пол и жадно подгребли под себя рассыпанное богатство. Добрая мама бросилась к детям и отобрала часть сладостей для меня.
Домой мы шли, прижимая каждая свой кулек с трофеями.
– Почему ты не играла? – допытывалась Таня.
– Как же я могу в таком виде? – оправдывалась я.
На день рождения к Самиру я решила надеть джинсы.
– Ты что! – Возмутилась мама, – какие штаны?! Лиза все-таки наша, советская, у нее наверняка никакого бардака не будет. И потом – это мы им должны показывать, как надо себя вести! Поняла?
Мама нарядила меня в розовую шелковую блузку, только что связанную длинную жилетку и неизменные белые колготки с красными туфлями.
Оказывается Лиза предупредила наших заранее, что хочет устроить что-то типа светского раута.
Даже американские сестренки пришли в платьях.
Виновник торжества и его брат вообще щеголяли во фраках. Канат, Кайрат, Нурик и Сережка – все пришли в черных брюках, белых рубашках и бабочках.
Лиза и Саид встречали нас у входа и первое, что я услышала от них:
– Машенька, у нас жарко, давай снимем твою кофточку…
– Нет! – Я схватилась за планку с пуговицами, ведь у меня там нет ничего, кроме колготок. Но я почему-то не объяснила этого Лизе, и она все время сердобольно предлагала мне раздеться.
Потом пришли американцы. Мы узнали мальчишек, которых впервые увидели у дороги, и того, белобрысого, что рискнул пройти по нашей территории…
– Господи, – выдохнула Лиза, – они даже рук не вымыли!
Гости явились с опозданием, у них были черные от несмытой пыли руки и ногти, грязные, а у кого-то даже рваные джинсы и майки. Самый старший красовался в фетровой алой шляпе с металлическими пластинами на тулье.
Мальчишки, словно не замечали испуганных хозяев, шумно расселись за столом, хватали еду с тарелок руками, громко смеялись, откидываясь на стульях. А тот, старший, даже не снял шляпу. Застолье не получилось. Мы сидели напряженные, разглядывая странных соседей. Эмми и Лейли пытались тихонько урезонить мальчишек, они крутили пальцами у висков и шептали:
– stop!
– Silence!
– Stupid boys!
Лиза спохватилась и постаралась взять ситуацию под контроль.
– Ребята, а теперь давайте покажем нашим американским друзьям концерт! – возгласила она и принялась поднимать нас из-за стола, подталкивая в другую комнату.
Там была настоящая сцена с занавесом! Сцена занимала часть комнаты, у стены напротив стоял большой кожаный диван, куда сестры при помощи хозяйки с трудом усадили мальчишек.
Нам было не привыкать. Вдвоем с Таней мы спели песенку «К сожаленью, день рожденья…». Нурик бойко прочитал стишок о мальчике у которого есть «самый лучший богатырский конь». Под занавес Канат, Кайрат и Сережка исполнили матросский танец – Лиза быстренько сообразила музыку.
Мальчишки начали аплодировать.
Эмми и Лейли чинно встали и исполнили песенку «Happy birthday to you!».
После чего американские мальчишки посовещались и пошли на сцену.
Они попытались спеть, но стали смеяться и тузить друг друга, потом снова совещались. Наконец, им удалось договориться. Старший снял шляпу, прошелся вдоль сцены и, остановившись, произнес:
– Canada – it's snowing. United States – it's raining. Soviet Union and Siberia – the weather is fine!
На этом выступление американцев закончилось, мы похлопали им в некотором недоумении, раскланивались они глубоко, прижимая ладони к груди.