Родовой кинжал
Шрифт:
Я поняла, что дальнейшее сопротивление бесполезно.
Капитан и так сделал все что мог, с пониманием отнесясь к моей проблеме. Было бы гораздо хуже, если бы он решил ее радикально, как в случае с побудкой гнома.
— Маршрут пробежки простой: дорога идет прямо и проходит мимо харчевни «Под дубом». Вот туда нам и нужно. Бежать можете в произвольном темпе, но помните о времени, — сообщил Волк.
— Теперь можно начинать? — спросил Драниш, старательно не глядя в мою сторону. Однако торчащие из-под обрезанного подола коленки так и притягивали его взгляд, отчего я смущалась еще
Капитан кивнул. Тролль перевернул песочные часы, сел на козлы, и фургон медленно тронулся. Ярослав и Тиса сразу задали равномерный темп бега, который мы даже какое-то время могли поддерживать.
Бежать в таком виде, без привычной длинной и тяжелой юбки, было очень легко. Но в какой-то момент я поняла, что еще чуть-чуть — и сердце просто вырвется из груди. Два воина бежали как ни в чем не бывало, и я почувствовала прилив зависти. А ведь я хотела на войну! Тренировалась каждое утро! Какой же глупой я была. Достаточно посмотреть, как перекатываются под рубашками мускулы Тисы и Ярослава, как легко дыхание проходит через губы, чтобы понять, что мне с ними никогда не сравниться. И для своей сотни или тысячи такой маг-недоучка, как я, будет не помощью, а обузой. Прав был капитан — нельзя пренебрегать физической подготовкой.
Я обернулась и увидела, что осталась на дороге одна. Неужели Персиваль и Даезаэль отстали раньше? Вот это да! Я села на обочине передохнуть. Вскоре появился эльф. Он неторопливо подошел и уселся рядом. От Даезаэля так и несло магией.
— Что, подбадривал себя? — спросила я, тайно гордясь собой. Мне магическая подпитка сил была не нужна.
Сын Леса кисло кивнул.
— Я целитель, а не бегун, — сказал он еще более мрачно, чем обычно. — Это издевательство над нами!
— Вовсе нет, — покачала я головой. — Мы ведь попадем в приграничный регион. А там много кого водится, и все они недружелюбно настроены. Точнее, дружелюбно, но как к свежему мясу. Капитан хочет, чтобы мы выжили. Или ты не хочешь жить?
— Хочу, почему же нет. Знаешь, мертвому очень тяжело созерцать несовершенство этого мира.
— Верю, — улыбнулась я. — В могиле холодно, темно и мрачно.
— Это у вас, людей, там холодно, темно и мрачно.
— А у вас что же, там светильники горят? — удивилась я.
— У нас вообще нет могил, — сказал Даезаэль. — Умерший, действительно умерший эльф в течение суток превращается в траву и цветы. Это остаточная магия нашего тела. А в вашу могилу я бы с удовольствием отправился. Там хорошо-о-о.
— Однажды мой учитель сказал: место смерти эльфа — большая клумба. Тогда я не поняла, что он имеет в виду, а вредный старикашка отказался объяснять. Теперь стало понятно, что он имел в виду и почему не объяснил сразу — тогда бы юная девочка, видевшая эльфов только на картинках, ему просто бы не поверила. Это уже чуть позже я неоднократно встречалась с Сыновьями Леса, но обсуждать с ними вопросы смерти до сих пор не было возможности.
— Погоди, — не дала я эльфу возможности погрузиться в холодные, темные и мрачные мечты. — Что значит «действительно умерший эльф»? Бывают не совсем умершие? Зомби-эльфы? Зеленые ходячие трупы с острыми ушами? Или уши отпадают от недостатка кровообращения?
— Дались вам всем мои уши! — недовольно сказал эльф. — У зомби-людей уши есть? Ведь они тоже могут отпасть, но никого это не волнует!
— Не знаю, — призналась я. — Я зомби видела только на картинке, когда на курсах проходили «Введение в некромантию». Просто, понимаешь, уши — это такой вот признак эльфийский отличительный. И я подумала, что зомби-эльф без ушей и не эльф даже.
— Зомби в любом случае уже не эльф, — желчно ответил Даезаэль. — Но, так и быть, я тебе отвечу. Никогда эльф не становился ходячим мертвецом! Я же тебе говорил, у нас магия тела иная, чем у людей. А оживший мертвец предполагает прежде всего наличие плоти. Что ты будешь поднимать после эльфа? Траву? Цветы? Убийца трава-зомби! Это даже не смешно.
— Но бывает же засушенная трава, чем это не зомби? — слабо возразила я.
— Если рассматривать так глубоко, то засушенная трава — это скорее скелет. — Занудству в голосе целителя мог позавидовать любой профессор.
— А все эльфы, умирая, становятся цветами? — осторожно спросила я. — Колючками случайно никто не становится?
— Становятся, — машинально ответил Сын Леса, задумчиво поправляя множество своих косичек. — И чертополохом, и лопухами… э-э-э… а почему ты спрашиваешь?
— Да так, — сказала я. На душе у меня полегчало.
Мы посидели на обочине еще немного. В кустах пели птицы. Легкий утренний туман постепенно развеивался, отчего все вокруг приобретало яркие краски. По дороге на телегах или верхом проезжал разнообразный народ, с удивлением таращившийся на нашу парочку.
— Интересно, — сказала я задумчиво, — а куда подевался Персиваль?
— Думаю, валяется где-то, — безразлично ответил эльф. — Пойдем уже, есть хочется.
— Мы не можем уйти без гнома, — вздохнула я. — А вдруг ему плохо? И он не сможет добраться до харчевни сам? Представляешь, какие издевательства учинит над ним капитан в этом случае?
— А мне какое дело?
— Мы должны помочь Персивалю, — решительно заявила я, вставая. — Пойдем обратно, будем его искать.
— Ты думаешь, что говоришь? — возмутился эльф. — Назад — это значит, что нам придется пройти еще больше! Я не собираюсь тратить свои силы и время, отведенное на завтрак, ради беспомощного гнома. Кто он мне?
— Мы в одном отряде, — удивилась я равнодушию целителя к судьбе Персиваля. — Разве не так? Нам вместе жить и работать еще минимум полгода, а ты хочешь бросить своего друга в самом начале?
— Он мне не друг, — заявил целитель.
— Все равно. Мы не можем его бросить.
— Не мы, а ты не можешь его бросить.
— Да, я не могу его бросить. Каким бы он ни был, он с нами в команде. Он наш, понимаешь? А своих бросать неправильно.
Эльф закатил глаза и остался сидеть на обочине. А я отправилась назад, искать гнома.
Правда, шла я в одиночестве недолго. Очень скоро со мной поравнялся Даезаэль. Лицо его было еще более унылым, чем всегда, поэтому я воздержалась от комментариев. Мы шли молча и целеустремленно, и на нас — о чудо! — перестали обращать внимание. Во всяком случае, мне затылок перестали жечь любопытные взгляды.