Родовой щит. Книга 2

Степанова Наталья Ивановна

Ветряной – разлетись, стеклянный – расколись,

Мокрый – иссохни, сгинь, издохни.

Мамонт посыльный и нахожий, ступай,

Где не ступают, провожай туда,

Где не провожают.

И как Господь Саваоф умудряет,

Как слепцы не видят, а про все знают,

Так же умудри, Господи, и меня, рабу твою (имя),

На нечистых бесов, на глас грома Твоего

Всего колеса, освети молнией Твоей.

Вселенная встряхнется, земля встрепенется.

Буди все нечистые столбом неживым стоять,

В земле мертвым прахом лежать,

Как наши родители в земле не чуют звона,

Лежат, крепко-накрепко до веку Божьего спят,

Так

бы и мой сей заговор,

Божий приговор, был крепок, лепок, нерушим,

Господом Богом Иисусом Христом

На веки вечные сохраним.

Силен и действенен во всякое время,

Отныне до будущего века.

Крест на месте, крест на мне,

Крест в моей левой руке.

Крестом Христовым диавола прогоняю,

Из тела бела всякий нечистый дух вынимаю.

Крест Христов хранитель,

Крест от диавола избавитель.

Крест – красота, крест церковная высота.

Крест – Ангелам, Царю Божьему держава.

Крест – тверди утверждаю,

Крест – бесам язва непроходимая,

Крест – сила непобедимая,

В ветху и в молоду, и перекрес-месяце

И ото всякого врага-супостата.

Крестом лечу, крестом поправляю,

Крестом Господа Бога прославляю.

Честным Божьим Святым крестом

Из тела бела диавола выгоняю.

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу.

Аминь. Аминь. Аминь.

Покрывало от преследования врагов

 Из письма: «Пишет вам несчастная мать. Вся моя жизнь – в моей дочери. Ради нее я не вышла снова замуж, когда умер мой супруг. Меня сватали, а я отказывала, так как не хотела, чтоб мою дочь кто-нибудь обижал, а ведь мне было тогда только двадцать пять лет. Сейчас мне пятьдесят семь лет, и у меня ничего нет, кроме доченьки. Так уж случилось, что за ней стал ухаживать чеченец Аслан. Он не давал ей проходу, то умолял ее, то угрожал. Она его боялась и не любила, но за нас некому было заступиться. Ходила я к нашему участковому, а он мне сказал: „Я не вижу состава преступления. Он ее бил?

Нет. За что я могу его арестовать? Если всех парней задерживать за то, что им нравится девушка, в стране мужиков не останется!“ Потом Аслан пришел ко мне и заявил, что моя дочь будет его женой, а если она за него не пойдет, то он и ее, и меня убьет. „В горах места много, – сказал он, – пусть потом меня ищут!“ От безысходности мы с дочкой договорились бежать и сменили свою квартиру на пригород. Очень жалко было нашего прежнего жилья – мы жили в центре, в хорошем доме, в большой и светлой квартире. В пригороде было плохо – ни работы, ни нормального жилья – но жизнь и спокойствие любимого ребенка дороже. Уезжая, мы просили новых владельцев нашей квартиры, чтобы они ни в коем случае не говорили, куда мы переехали. Но вы бы знали, какой шок мы испытали, когда через неделю увидели возле своего дома Аслана. Позже я узнала, что он приставил женщине, с которой мы поменялись жильем, нож к горлу и та, конечно же, сказала свой прежний (и наш новый) адрес. На моих глазах мерзавец затолкнул мою дочь в машину и уехал. А через два дня она вернулась вся в синяках, и он тоже был вместе с ней. Дочь моя затравленно смотрела и молчала, а он по-хозяйски вошел в дом и потребовал еды, заявив, что они теперь муж и жена и что мы, женщины, обязаны его уважать и ему повиноваться. Наверняка моя доченька боялась за меня, она сказала: „Ладно, мама, значит, это судьба, не перечь ему, иначе он зарежет!“ С того дня я потеряла покой. Он ел, спал, приходил и уходил и все время читал нам мораль – только мусульмане люди, а все остальные так, дерьмо. Однажды я не выдержала и сказала: „Что же ты тогда на дерьме женился?“ – и тут же получила по голове. Дочь бросилась ко мне, а он ее свалил и стал пинать ногами по спине, животу и по голове. Я закричала, он схватил меня за горло и зашипел: „Будешь орать, я зарежу ее“. Как он над нами издевался, не передать. И грозил, говоря: „Если ты будешь еще пугать ментами, я увезу твою сучку в горы, там у нас много рабов. Она там с ишаками спать будет“. И действительно, я понимала, что милиция нам не поможет, не будет ведь она нас с дочерью охранять, а в том, что он нас убьет, я уже не сомневалась. Когда он был в хорошем настроении, то пел свои национальные песни и хвастал, что только их мужчины достойные люди, а русские все б… и пьяницы. Он прямо заявил: „Я ненавижу ваш народ. Русские – это безмозглые бараны, которых нужно резать!“ Однажды, когда он куда-то ушел, я стала уговаривать дочь бежать, хоть куда, пока он нас не добил. И уговорила. Мы взяли документы и айда в бега, но и тут нам не повезло. Не знаю, кто уж ему сказал из тех, кто нас видел, но он все-таки нас разыскал. Избил он ее зверски, а ночью она удавилась. В кармане ее халата была обнаружена записка: „Дорогая моя мамочка, если меня не будет, то он от тебя отстанет и тогда хотя бы ты будешь в безопасности. Мама, я его боюсь и боюсь за тебя. У меня нет другого выхода. Прости меня и, пожалуйста, не плачь. Очень сильно тебя люблю…“»

В древней магии есть всякие колдовские способы, позволяющие человеку стать неуязвимым для врагов. В детстве нам читали книжки о том, как сказочный герой покрывал голову шапкой и тут же становился невидимым и недоступным. Люди, которые создавали эти сказы (сказки), наверняка подразумевали под шапкой-невидимкой сюжет из народной молвы о заговоренных шапках, платках, которые в прежние века назывались покрывалами, то есть вещами, покрывающими голову. Уходя с родной стороны на поиски работы (на заработки), люди всегда брали с собой заговор «На недогляд от врага», то есть чтобы стать невидимым, неприметным для разбойников, которых и в те времена было очень много. Кучкой или по одному лихие люди поджидали свою жертву на дорогах, пролегавших через поля или леса, они выскакивали из засады, нападали, грабили и убивали. Могли избежать этой беды только те, у кого было с собой заговоренное покрывало. Заговором этим очень дорожили, и когда шли за ним к колдуну, то всегда отдавали за него самое лучшее. Сегодня я научу вас заговорному слову, которое, возможно, еще не раз спасет ваших близких от беды.

Заговорить вы можете свою вещь – шапку, платок, обувь, рубаху, в которой будете ходить, или просто положить молитву к себе в карман. Главное, что она будет с вами, а вы будете под ее защитой.

Помяни меня, Боже, о здравии,

А врагов моих помяни за упокой.

Проведи меня, Господи, средь врагов

Самою невидимой тропой.

Мои заботы – на Ангелов,

Ангелов заботы – на Архангелов.

Вы, Архангелы, мне за спинушкой вставайте

И в невидимый покров меня покрывайте,

Есть забота от всего сего мира,

От всего сего белого света,

Чтоб враги мои меня не видали,

Как пройду мимо – не замечали,

Как слепцы ничего не замечают,

Белый день и ночь не различают.

Я пройду – они встанут столбом,

Из-под рук их уйду я дымком.

И как дым нельзя по ветру собрать,

Так нельзя меня задержать.

Губы, зубы, язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Сохранные слова

 Из письма: «Я живу с дочерью, сыном и старенькой мамой. И поскольку к моим детям иногда приходят друзья, то я вынуждена (как, наверное, и все) прибирать подальше то, что у нас есть ценного (серьги мои, цепочку да колечко, которое осталось от умершего мужа). Денег у нас много не бывает, но и их я убираю от греха подальше. И вот случилось так, что я схватилась, а вещей и денег нет. И вспомнить не могу, когда я их в последний раз доставала, а за это время то одни друзья были, то другие. Вот и не знаю, при ком из них пропало мое добро. Так мне потерю жалко, Вы бы знали, ведь я уже теперь этого не куплю. Пожаловалась я своей соседке, а она и говорит: „Я свое заговорила и хоть где положу, никто не возьмет. Но молитву эту я тебе не дам, мне ее Степанова прислала по моей просьбе, надо тебе, пиши ей и проси“. А потом Римма показала мне Вашу газету, так я и узнала о Вас. Поехала на книжную ярмарку и купила все Ваши книги. Если можно, то поместите в книге такой же заговор, какой Вы прислали моей соседке…»