Рог Мессии. Книги первая и вторая

Дашевский Ханох

Залман шёл домой, лихорадочно проворачивая в мозгу варианты эвакуации. Машину не раздобыть и места в чужой машине не получить. Три-четыре дня тому назад ещё можно было попробовать, а теперь поздно. Остаётся одно: пешком двигаться к старой советской границе. Только что это даст? Как далеко они смогут уйти? Сегодня он услыхал, как Подниекс

с торжеством в голосе говорил Руте, что немцы два дня тому назад взяли Даугавпилс и захватили мосты через Двину, которые русские не успели взорвать. Если так, путь в Латгалию им открыт, и до границы нет шансов добраться. В городе было небезопасно, с чердаков и крыш латыши-националисты стреляли по отступающим красноармейцам, и, хотя до дома было недалеко, Залман несколько раз слышал выстрелы. Поднимаясь в квартиру, он понимал, что время безнадёжно упущено. А с другой стороны – кто его знает, что лучше? Необъятная Россия пугала своим неведомым азиатским пространством и страшными сибирскими лагерями. Может, всё как-нибудь обойдётся? В конце концов, у них в семье немецкий язык, немецкая культура. Правда, самим немецким евреям это, кажется, не очень помогло. Да, положение безвыходное. Нельзя оставаться в Риге, но и бежать некуда. Ловушка. Доктор вспомнил радостные интонации Подниекса, стрельбу в городе. Похоже, латыши решили, что их час настал. Но неужели немцы позволят им безнаказанно расправляться с евреями?

Ту же мысль – о приверженности немцев к порядку – Гольдштейн развивал, вернувшись домой. По его мнению, евреи нужны немцам в качестве даровой рабочей силы, а многие – как бесплатные специалисты. Если так, они приструнят наиболее ретивых, не допустят спонтанных расправ, а евреям создадут пусть и жёсткие, но достаточные для выживания условия. Увлёкшись, Залман начал говорить, что знает немцев, жил среди них и не может представить их в роли безжалостных убийц детей и женщин. Он начал вспоминать свои студенческие годы в Гейдельберге, но неожиданно резкий

голос сына прервал разглагольствования отца:

– Их цель – уничтожить евреев! И среди латышей немало сочувствующих! Они уже не боятся, видят, что происходит! Сразу надо было уезжать, говорил же я вам! – и Михаэль выбежал из комнаты, одной рукой сдёргивая с вешалки кепку и летнюю куртку, а другой обнимая мать и выскочившую в коридор сестру. – Не беспокойтесь! – выкрикнул он и, на мгновение обернувшись, исчез за дверью.

Всё случилось молниеносно, и лишь увидев рыдающих Эстер и Лию, Залман понял, что сын действительно ушёл из дома. Куда, зачем? Неужели на войну?! В изнеможении он опустился на одинокий стул, стоявший в коридоре, и не сразу услышал негромкий голос жены:

– Ну что, Залман, теперь тебе легче?

Доктор не знал, что ответить. Голова гудела, кровь пульсировала в висках. Неожиданно он подумал, что Эстер, кажется, пришла в себя. Слава богу! Залман готов был выслушать от жены всё что угодно, лишь бы убедиться, что Эстер вышла из депрессии.

– Я тебя не виню, – продолжала Эстер, – сама виновата. – Она оглянулась: Лия тихонько плакала в своей комнате. – С того момента, как забыла о том, что я жена и мать, что у меня есть вы. Собой занималась. И сейчас, когда война началась, вместо того, чтобы действовать… – Слёзы вновь потекли по щекам Эстер. – Я же знаю твой характер: как врач ты смелый и умный, способен принимать решения, а как глава семьи… Ладно, не время сейчас. Что можно предпринять?

Залман грустно развёл руками.

– Так я и думала. Вот что, Зяма, теперь ты будешь слушать меня. Собирайся, рано утром уходим.

– Куда? Даже если дойдём до старой границы, там уже будут немцы.

– Знаю. Мне Марта всю неделю новости сообщала. Только я с постели подняться не могла. На восток не пойдём – пойдём на север.

Конец ознакомительного фрагмента.