Рок-н-ролл под Кремлем
Шрифт:
Шахова не заинтересовал Эдвард Файн.
– Дальше.
– Анастасия Уиллар, урожденная Казанцева. Дочь Степана Казанцева, расстрелянного в марте 1920-го за сотрудничество с контрреволюционерами. Сейчас живет в Уолдасте, штат Нью-Йорк, держит антикварный магазин. В группе неоднократно высказывала критические замечания в адрес руководства СССР и творческой интеллигенции страны.
– Дальше.
Человек в немнущемся костюме быстро пробежал глазами оставшуюся часть рапорта. Костюм был из остромодного тергаля – в открытой продаже таких днем с огнем не найдешь. Стопроцентная синтетика, не пропускающая
– Особых замечаний по другим участникам группы у «Американца» нет.
– А этот журналист… Кертис Вульф. С которым Файн болтал на Красной площади… «Майами Геральд», кстати, не входит в империю Мильцзауэра?
– Об этом сведений не имеется, – после короткой заминки сказал молодой человек.
– Плохо, – нахмурился Шахов. – А сам Вульф? Что за птица?
– Нарциссический тип. Алкоголь, женщины. Любит быть на виду. Отец – немец, мать – француженка, жили во Франкфурте, выехали из Германии сразу после «пивного путча». Родился, рос и учился в Майами. В общем, ничего особенного…
Глаза молодого человека продолжали бегать по строчкам рапорта.
– Впрочем… Секунду. Вот: «Отпустил глупую шутку по поводу возвращения Максима Горького в СССР»…
– Да уж…
Подполковник Шахов встал и подошел к окну. Молодой человек аккуратно сложил листки бумаги в папку. Доклад был закончен. Он застыл в выжидающей позе.
– Какие будут указания по седьмой группе, товарищ подполковник?
– Работайте дальше, – махнул рукой Шахов, продолжая рассматривать что-то в окне. – Обращайте внимание на подозрительное поведение: попытки уйти от наблюдения, несанкционированные контакты и тому подобное… Проведите пару выборочных проверок. Словом, все как обычно, только тщательней. И больше бдительности!
Гостиница «Интурист» – это, конечно, не заграница, и даже не свободная зона Шереметьева-2 за линией паспортного контроля. Но это и не совсем Москва, и даже не вполне СССР.
Просторный холл, хрустальные люстры, чистый мраморный пол, новые ковровые дорожки, глубокие кожаные кресла, а главное, особая атмосфера респектабельности и благопристойности, которой, увы, не могут похвастать обычные советские территории. Здесь нет суетливых командировочных и вездесущих представителей кавказских республик, здесь не стоит унылая, надеющаяся на чудо очередь к администратору, безразлично читающему газету за монументальной табличкой «Мест нет». И даже самой такой таблички – обязательной принадлежности любой советской гостиницы – здесь нет. Зато здесь присутствует доброжелательность и предупредительность, которые на остальной территории числятся в дефиците, как, впрочем, и все остальное: вкусная еда, красивая одежда, уважение к гражданам…
Но воспользоваться преимуществами особой территории могут далеко не все, а лишь те, «кому положено». Крепкие швейцары с лицами бульдогов безошибочно осуществляют то, что много лет спустя назовут фейсконтролем, и оставляют всех прочих граждан по ту сторону наполированных стеклянных дверей.
Американским туристам «положено» все. Поэтому седьмая группа, вальяжно устроившись на мягких диванах в валютном баре, потягивает послеобеденный дижистив и делится первыми впечатлениями от русской столицы. Американцы только прибыли из «Славянского базара», где дегустировали настоящий русский обед, который занимает в этих впечатлениях лидирующее место.
– Как называются эти маленькие пирожки с мясом? – спросил Роберт Кикселла, нюхая бокал с «Реми Мартен».
– Кажется, расштеджай… Нет, растерай… Нет… – Кертис Вульф умело раскуривал сигару – Не могу повторить по-русски… Боюсь язык поломать… Но они вкусные.
Анастасия Уиллар пила колу со льдом.
– Кремль производит завораживающее впечатление! Не правда ли, господа?
– Несомненно! – Кикселла, наконец, отхлебнул глоток, замер, оценивая вкус, и наконец, довольно кивнул. – Замечательный коньяк!
– А русская водка очень хороша под осетрину с хреном! – добавил Кертис.
– Мне понравился квас с хреном, очень пикантно, – сказал смазливый Джонни, и его товарищ Билли кивнул, соглашаясь. Эти двое приехали вместе и не расставались. Билли говорил, что массирует Джонни позвоночник, хотя никто не спрашивал у них объяснений.
«Уж не гомики ли? – подумал Кертис. – Может, он ему не только позвоночник массирует?»
Американец по паспорту, но этнический кореец по широкому лицу и узким, будто прищуренным глазам улыбнулся. Он патриотично пил бурбон «Золотой фазан».
– Русская кухня не очень богата. Но по сравнению с американской – это королева кухонь!
Спайк Эммлер обиделся.
– Почему это, мистер?
Никто в группе не помнил, как зовут корейца.
– Да потому, что если не считать фаст-фуда, то американцы придумали только одно блюдо – стейк на углях. И то – это еда ковбоев в Западных штатах. А в других местах пожирают гамбургеры с кока-колой! Или довольствуются национальными кухнями других стран – итальянской, китайской, корейской…
– Это слова плохого американца! – надулся Спайк. – Не патриота…
Две девушки в коротких юбках взгромоздились на табуретки у стойки, и внимание переключилось на них, поэтому тема патриотизма не получила продолжения.
– Интересно, как они прошли? – негромко спросил Эдвард Файн. – Сюда не пускают посторонних…
– Наверное, они из Кей Джи Би, – понизил голос Роберт Кикселла.
Кертис Вульф расхохотался. Девушки обернулись с поощряющими улыбками. Кертис им подмигнул. Эдвард Файн нагнулся и что-то пошептал ему на ухо. Вульф покачал головой.
– Здесь кругом Кей Джи Би, – оглядевшись, продолжил Роберт. – В ресторане это был переводчик. И один официант – такой рыжий, он не отходил от нашего столика и слушал все разговоры…
Вульф снова засмеялся.
– Ну а сейчас, где ваше Кей Джи Би? – спросил он. – Сейчас мы сами, без посторонних…
«Ты, ты и есть агент тайной полиции!» – думал Спайк Эммлер, прожигая Кертиса ненавидящим взглядом.
– Сейчас они оставили нас в покое, – сказал Роберт. – Но ненадолго. Вечером мы пойдем в театр, и агентом будет наш гид…
– Мы еще пользуемся свободой, – сказал Эдвард Файн. – Каждый делает то, что хочет, только на экскурсии собираемся вместе. А русские, когда выезжают за границу, обязаны держаться группой. И даже гулять должны по пять человек, во главе со старшим!