Рок-н-ролл со смертью
Шрифт:
Через минуту Андрей и Маша, держась за руки, вошли в лес.
Майор остановился на пороге как вкопанный.
На провалившемся диване с отломанными боковинами и треснувшей на спинке материей лежал старик. Запах того, что уже почти впиталось в дощатый выщербленный пол, не оставлял сомнений относительно своего происхождения. Да, это была не кровь. Старик то ли спал, то ли находился без сознания. Понять точно было невозможно, поскольку рядом с ним на полу стояла полупустая бутылка с жидкостью, чей цвет также не препятствовал установлению истины. От деревенского самогона с одинаковой быстротой можно как неторопливо уснуть, так и внезапно отключиться, что сном по своей сути уже не является.
Посреди комнаты лежал перевернутый чайник без крышки. Но самой главной достопримечательностью был не он и не сопящий дед.
В углу, полусидя-полулежа расположился мужчина лет пятидесяти – если судить по вискам, побитым сединой. Более судить было не по чему, так как его лицо представляло собой чудовищную маску. Кожа свисала лоскутами, пузырилась волдырями там, где были участки еще живой ткани, а обваренные веки напоминали вывороченные глазные яблоки.
Но это был живой человек. Он дышал, он стонал и богохульствовал – если только Метлицкий правильно понимал все эти английские «бич» и «фак».
Впечатленный увиденным, майор оторвал взгляд от иностранца и посмотрел через плечо, в угол, где он еще при входе заметил вытянутые по направлению к центру комнаты ноги.
Да, слева от входа лежал третий мужчина. Гораздо моложе обезображенного и почти одногодок того, что до сих пор валялся без чувств во дворе. Между бровями третьего мужчины, самого спокойного из встретившихся здесь Метлицкому, зияло пулевое отверстие, и было ясно, что он-то точно ничего вспомнить и рассказать не сможет.
– Что они здесь, с ума все посходили? – шепотом изумился Метлицкий.
С этими словами он носком ботинка ткнул сопящего старика. Тот пожевал губами, открыл глаза, однако света разума в них майор не увидел.
– Это Фомин, – сказал вошедший Бабушкин, которому надоело стоять на улице и смотреть на подбитого молодчика. – А этого… первый раз вижу. И, дай бог, в последний. Что с ним?
– Вы у меня спрашиваете?
Нагнувшись к стонущему иностранцу, Метлицкий осмотрел его лицо.
– Вызывайте «скорую», Бабушкин, быстро, – смахнув с дивана засаленную подушку, майор подложил ее под голову продолжающему стонать и ругаться начальнику безопасности «Хэммет Старс» и склонился над ним. – Кто здесь был?
– I don\'t speak Russian… [15]
В глазах Метлицкого сверкнул хищный огонек.
– Are you from America? What is your name? [16]
– Find Martenson… [17] – просвистел сквозь ошпаренные губы Вайс.
– Что он говорит? – Бабушкин ходил кругами и страшно сожалел, что не знает языка. Метлицкого с его отвратительным английским он считал полиглотом. – О чем он рассказывает?
На диване смачно сопел старик Фомин.
– It has made… Martenson? – лицо майора приобрело землистый оттенок, когда он заметил едва заметный кивок. – And where is the woman? [18]
– The woman was stolen by him… [19]
– Переведите же Метлицкий! – вскричал Бабушкин. – О чем вы с ним толкуете?!
– Он говорит, что этого убил Мартынов. Мартынов же похитил женщину. Я так полагаю, что речь идет о Макаровой.
«Рубоповец» тяжело поднялся и отошел к окну.
«Этого не может быть», – подумал Рома.
– Спросите у него, когда Мартынов вышел из дома! – завелся Бабушкин, совершенно не замечая, что Вайс давно потерял сознание. Схватив за шиворот Фомина, следователь встряхнул его: – Куда ушел Мартынов?
Фомин наконец узнал его.
– Бабушкин… Что ж ты, мать твою, Бабушкин, так медленно ездишь? Тут народ убивают, а он задницу от кресла оторвать не может! Мало я тебе ее драл за яблоки в саду!
Через десять минут опер и следователь узнали обо всем, что здесь случилось.
– О том, как Фомин дрался с Мартыновым и пытался выбить из его рук чайник, можешь забыть, – посоветовал Метлицкому ордынский следователь. – Как бил по руке американца, чтобы отвести выстрел, – тоже. В остальном похоже на правду. «Вареный» вошел в дом с этим парнем, потом вошел Мартынов. «Вареный» убил парня… не могу понять зачем… после чего собрался стрелять в Мартынова. Тот врезал ему чайником и стал собирать бумаги. Больше ничего дед не помнит. Никакой женщины он не видел. Подробности узнаем у побитого во дворе и у этого американца. Но пускаться в погоню за Мартыновым я не стану, – отведя майора в сторону, Бабушкин понизил голос. – Мое присутствие здесь будет оправдано. Я направлялся для допроса по своим делам и услышал крики – зашел. Твое присутствие не будет оправдано ничем. Сейчас я вызываю своих и жду, ты же выйди на дорогу и попробуй различить следы. Пыль на дороге толщиной с дециметр. Машину Мартынов не взял, значит, отправился пешком. Не может быть, чтобы его следов не осталось – не более десяти минут прошло…
Выскочив из дома, Рома вышел на дорогу и почувствовал приток адреналина. На дороге, которая вела в сторону леса, виднелись следы двух пар ног. Как он и ожидал, отпечатки одной из них принадлежали женщине…
Глава 5 Я ПРИНЕС ВАМ КОКС
Пробежав по высокой и густой лесной траве около двух километров, Маша почувствовала, что силы оставили ее. Постоянно встречающиеся на пути повалы сухостоя заставляли изменять маршрут, дыхание сбивалось. Когда в двухстах метрах стали показываться вертикальные полосы света, обозначающие границу леса, она перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась возле поваленной, изъеденной дождями березы.
– Андрей, я больше не могу… Взмыленный, он обернулся и подошел к ней.
Швырнув кейс в траву, повалился под ноги Маше. По тому, как свистели его легкие, она догадалась, что и ему этот кросс дается с большим трудом. Рубашка на нем взмокла от пояса до воротника, лицо было влажно, словно он только что вышел из душа, он лежал на спине и смотрел в небо.
– Скажи мне, я прошу тебя, скажи… Ты все помнишь? Ты помнишь, кто мы друг другу? Скажи, что помнишь…
Перевернувшись на живот, он встал на колени и уткнулся Маше в руки.
– Теперь я помню все. У меня просто до сих пор минуты не было, чтобы сказать, как я люблю тебя…
– Что ты собираешься делать?
– Бежать дальше.
– Я о другом. Что мы с тобой будем делать дальше? Мы снова вместе, у нас этот проклятый кейс, вокруг – ни души. Что мы будем делать, когда выпьем чаю и выспимся? – я хотела спросить.
Он поднялся с колен и сел рядом с ней. Маше вдруг вспомнилось, что точно так же много лет назад на скамье перед ее домом сидели она и Артур – сын Виктора Малькова, соседа. Тогда казалось, что тишина и покой будут вечными. Так, наверное, и было двадцать с лишним лет. Но потом в жизнь ее ворвался, словно стихийное бедствие, человек со странной стрижкой и, сам того не желая, заставил полюбить его. И с этого момента вокруг Маши только смерть.