Рок-н-ролл со смертью
Шрифт:
Она не знала, что мысли Мартынова были далеки от ее предположений. Андрей думал совсем о другом. Маша спала в тот момент, когда он встал с кресла и, пробормотав подходящее для всех случаев универсальное sorry пассажиру у прохода, вышел из салона.
В служебном помещении он улыбнулся и попросил разрешения воспользоваться телефоном. Этого можно было и не делать, поскольку поступать так вправе каждый пассажир. Но если быть учтивым, то американцы перестают подозревать тебя в чем-либо. Это главное правило игры на чужом поле, которую Мартынов вел уже несколько лет. Американцы – сложная нация, их
А потому Мартынов, улыбнувшись стюардессе и подмигнув ей, получил в ответ шикарную улыбку и как бонус – одиночество у телефона спутниковой связи. Стоимость разговоров по нему входит в цену билета. И неважно, сколько времени ты будешь болтать с подружкой из Калифорнии, находясь на высоте тридцать пять тысяч футов над Австралией.
Набрав по памяти номер, Андрей еще раз просчитал время – не ошибся ли, делая аналогичные расчеты в кресле полчаса назад. Нет, все точно: в Новосибирске сейчас ровно десять часов утра.
– Слушаю вас, – раздался в трубке голос, от которого у Мартынова застучало сердце. Этот чуть хрипловатый и постоянно виноватый в чем-то голос подсказал Андрею, что директор детского дома Крутов снова находится в тяжелейшем материальном положении. У Крутова сейчас та же головная боль, что и всегда – чем кормить детей и во что их одевать в период между думскими выборами.
– Валентин Игоревич, это Мартынов. Вы помните меня?
– Как же, конечно помню! – отозвался собеседник, и по еще более усилившимся виноватым ноткам в его голосе Мартынов понял, что Крутов продал подаренный ему ноутбук, чтобы выручить денег и купить на них нечто более необходимое для детдома. – Вы премилый журналист из питерской «Полярной звезды», сделавший нам подарок!
Премилый – это он о прическе, догадался Андрей, вспомнив, с какой стрижкой явился в Новосибирск. Сейчас от нее не осталось и следа – Мартынов летел в Америку в том же виде, что и пять лет назад – небрежными лохмами выражая презрение ко всему окружающему миру.
– У меня к вам просьба не совсем обычная, Валентин Игоревич. Точнее, это даже не просьба, а предложение. Вы хорошо знаете область? В Шарапе бывали?
Крутов Мартынова не разочаровал. В спортивном лагере близ Шарапа каждое лето отдыхала его внучка.
– Замечательно, – сказал американец. – Тогда вам не составит труда съездить под Шарап на базу «Синяя лагуна», принадлежащую Андрею Петровичу Громову – его там все знают – и отыскать на базе одиннадцатилетнего мальчишку по имени Костя. О нем мне сообщил Громов, я же, как вы понимаете, такую тему пропустить не мог. Мальчик круглый сирота, и вряд ли добровольно поедет с вами в детский дом…
– То есть как – в детский дом? – запротестовал Крутов. – Вы плохо представляете себе процедуру помещения в дом детей.
– Я очень хорошо ее представляю, и вы сейчас в этом убедитесь. Так вот, я нашел отца мальчика. Он проживает в Америке, его имя – Эндрю Паоло Мартенсон. Вы поместите ребенка в детский дом на полное
– Вы меня заставляете нервничать.
– Это скоро пройдет. Мальчика зовут Константин, ему одиннадцать лет. Вы направитесь на базу прямо сейчас. Мальчик будет сопротивляться, возможно вам придется применить весь ваш педагогический опыт. Мартенсон говорит, что его ребенок очень вспыльчив…
– Андрей Петрович, вы не представляете, какие трудности могут возникнуть у этого Мартенсона! Россия сейчас пресекает все попытки вывоза детей за границу!
– Я читаю газеты, – отрезал Мартынов. – Там писали о случаях усыновления. А в нашем случае речь идет о воссоединении отца с сыном! Мартенсон просил сообщить ребенку о себе следующее: он известный боксер, чемпион США среди профессионалов, ему 43 года, и он проживает в Лас-Вегасе. Вы запомнили?
– Что тут запоминать? – боксер, США, Лас-Вегас.
– Правильно. Через месяц на счет вашего детского дома поступит благотворительный взнос на сумму сто тысяч долларов.
– Что?..
– Я сказал – если вы исполните пожелания Эндрю Мартенсона о помещении Кости Мартенсон в свой детский дом, счет последнего увеличится с тридцати рублей до ста тысяч долларов. Как только мистер Эндрю уладит свои дела в Вегасе, он вернется за сыном.
– Я все сделаю.
– Я в этом уверен. Как только ребенок окажется у вас, вы пригласите журналиста из «Московских новостей» и попросите его осветить подробности этого дела в газете. Прочитав статью, Мартенсон поймет, что сын в безопасности, и увеличит ваш счет еще на сто тысяч. Это все, Валентин Игоревич. Желаю удачи.
Повесив трубку и кивнув стюардессе, Андрей вернулся на свое место…
Маша шевельнула рукой и задела локтем сумочку, в которой находилось свидетельство о том, что гражданин США Эндрю Мартенсон является обладателем десяти миллионов долларов.
Нет, ФБР – это, пожалуй, лишнее. Тридцать лет назад, когда Малкольм заключал с отцом Артура Малькова контракт, все было по-другому. Сейчас Россия и Америка хвалятся перед всем миром своим взаимодействием в деле поимки опасных международных преступников. После отлета из России она, Маша, и Андрей находятся вне закона. Вне русского закона. Так, скорее всего, и будет указано в просьбе выдать их русской прокуратуре. На большее ума у русской прокуратуры вряд ли хватит. Для нее достаточно, что кто-то стоял рядом, когда кого-то убивали, и что этот кто-то вдруг стал хозяином баснословной суммы.
А что ФБР? Просчитает все шансы и организует гонку за Мартыновым. Американцы тоже не любят, когда их граждане обогащаются на большие суммы, если только таковую сумму подозреваемый не выиграл в лотерею.
Она закрыла глаза и стала ждать. Через восемь часов, когда «Боинг» опустит свои шасси на посадочную полосу аэропорта имени Кеннеди, она распахнет ресницы. На нее будет смотреть бодрый, умывшийся Мартынов, и лишь красные прожилки на белках глаз укажут на то, что он волнуется.
– Мы в Америке, Маша.