Рок в нескольких лицах
Шрифт:
— Всё это можно отнести к индивидуальным проявлениям любви к року. А с кем вы начали играть в группе?
— К тому времени я познакомился с ребятами, что жили у метро «Аэропорт»: Крисом Кельми, Андреем Давидяном и Игорем Окуджавой. Тогда и начался «коллективный этап» творчества. Не хочу уделять этому времени много внимания, но, чтобы понять, как разворачивались события дальше, вкратце скажу, что в состав первой группы вошли вышеперечисленные молодые люди и я. Играли мы песни Игоря Окуджавы, то есть можно сказать, что играли свою музыку. Это был 1971-й год, я учился в десятом классе средней школы.
— А откуда вы доставали инструменты, аппаратуру?
— Дело в том, что в то время «один очень известный в Тушине музыкант», услышав нас на школьном
В течение года мы совершенно безвозмездно играли в «Садко», но зато пользовались прекрасной по тем временам аппаратурой. Самое же главное заключалось в том, что к 1972 году (високосному) мы стали с Крисом неразлучными друзьями и поняли, что рок-музыка — это то дело, которым будем серьёзно заниматься. В 1972 году мы с Крисом покидали «Садко» с чувством гордости. И не без основания. Ведь вначале мы были в коллективе на «седьмых» ролях, а когда уходили, группа играла практически только наши песни. Большинство англоязычных, но были и на русском, хотя и с совершенно ужасными текстами…
В том же 1972 году мы с Крисом пригласили к себе ударника Юру Титова, которого знали ещё по «Аэропорту». Так родилась группа «Високосное лето».
Далее подробно рассказывать бессмысленно, важно, пожалуй, только то, что с 1972 года по 1979 год — время существования коллектива — в нём работали три основных состава. «Високосное лето» никогда не оставалась группой «в себе», мы стали хорошей школой для многих музыкантов, которые и по сей день продолжают успешно работать на ниве рока. Говорю это не ради саморекламы или хвастовства. Ведь ни я, ни Крис не считали себя стопроцентными лидерами в плане композиторства и сочинительства. Были уверены, что сильны лишь тогда, когда вместе, когда живём, как одно целое. Это давало моральное право к остальным музыкантам предъявлять очень жёсткие требования в творческом и организационном плане…
— Всё-таки, так сказать, для истории. давайте вернёмся к конкретным личностям.
— К нашему трио вскоре присоединился вокалист Андрей Давидян, и мы начали исполнять песни из репертуара «Led Zeppelin» и «Grand Funk». Но вскоре Андрея и Юрия призывают в армию. В 1973 году в группу приходит из «Машины времени» Александр Кутиков, а на танцевальных вечерах в Люберцах мы находим Толю Абрамова.
Считаю этот состав наиболее сильным в истории «Високосного лета». Ведь с приходом Кутикова, уже опытного музыканта, изменилось направление творчества всего коллектива. Саша принёс то, чем была сильна «Машина времени», а именно идею восприятия мира через свою музыку, своё творчество. Мы начали исполнять только свои композиции, что имело принципиальное значение. Кутиков помог нам поверить в свои силы и убедил нас в том, что нужно писать песни только на русском языке. Он же познакомил нас с поэтессой Маргаритой Пушкиной, сотрудничество с которой продолжается и по сей день.
«Високосное лето» стали приглашать на «престижные» площадки, что говорило об определённом признании. Но самым ценным, на мой взгляд, была тогда атмосфера взаимного доверия и острое желание делать общее дело. Поиграв в таком составе пару лет, группа распалась в связи с уходом в «Аракс» Толи Абрамова. Мы снова остаёмся с Крисом вдвоём.
— Кажется, именно тогда к вам пришёл нынешний ударник «Машины времени» Валерий Ефремов?
— Несколько позднее. Полгода мы с Крисом пытались сотрудничать
…В зале гаснет свет. Гитара вместе с ударными создаёт незамысловатый, но легко запоминающийся ритмический рисунок, который повторяется много раз. С каждым повтором звучание набирает силу и энергию, которые завораживают всех собравшихся в зале. Ощущение такое, будто сейчас разразится взрыв, начнётся апокалипсис или что-нибудь в том же духе. Атмосфера накалена — ведь должен быть выход из этой необузданной, шаманской мелодии. На сцене в тем-но-красном свете еле различимы фигуры музыкантов. Всех, кроме клавишника, который скрывается за занавесом… И вдруг мелодия как бы взлетает на новый уровень звучания, становится резче, жёстче, громче. На сцену из-за клавишных «вылетает» настоящее привидение. Оно прыгает и скачет во вспышках «мигалки», вызывая всеобщий восторг собравшихся.
Композиция называлась «Сатанинские пляски». Я специально вспомнил именно её, потому что, как ни одна другая, она раскрывала в определённом аспекте творческое кредо группы: тягу «Високосного лета» к сценической постановке каждой песни, серьёзной работе со светом и звуком. И пусть приёмы, которыми пользовались музыканты во время своих концертов, сейчас кажутся наивными и несовершенными, всё это свидетельствует о неординарном подходе к самому творчеству.
Специальные концертные костюмы, непременные элементы шоу, прекрасная (по тем временам) сыгранность музыкантов — всё это, я уверен, стало хорошим базисом для перехода в профессионалы… Хочу лишь добавить, что группа «Високосное лето» никогда не была «текстовым» ансамблем, акцент в творчестве коллектива всегда делался на музыкальную основу любой композиции. Что, думается, нашло отражение в дальнейшем творчестве всех участников этого коллектива, вне зависимости от последующих мест работы: будь то «Машина времени» (Кутиков, Ефремов), «Рок-ателье» (Крис Кельми), «Автограф» (Ситковецкий)…
— …В 1979 году ансамбль изжил сам себя, — продолжает Александр. — Никакой трагедии не было. Просто все мы поняли, что в этом составе нам ничего нового и интересного создать не удастся. Мы сделали новую программу, потом сами же её послушали на «свежее ухо»… и этим всё закончилось. Второго мая 1979 года — в день, когда всё это случилось, — мне понадобился всего лишь час, чтобы принять решение о создании своей собственной группы. У меня было желание продолжать музыкальную деятельность, было много собственной музыки, не реализованной в «Високосном лете», были кое-какие инструменты.
В 1979 году я начал подбирать музыкантов для новой группы. Вскоре образовался постоянный костяк — Лёня Гуткин (бас-гитара), Лёня Макаревич (пианист из консерватории) и я. Ударники менялись часто, но «осел» только один — Володя Якушенко. В этом составе мы начали репетировать, но быстро поняли, что нам не хватает певца. Крис Кельми, который к тому времени ещё не определился, вновь возвращается в коллектив и приводит с собой певца Серёжу Брутяна. Мы репетируем полгода и, не дав ни одного концерта, неожиданно получаем приглашение на Тбилисский фестиваль популярной музыки. К тому времени группа уже обрела название — «Автограф».