Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е...
Шрифт:
В 1986 году занавес начал приподниматься. "Группа Стаса Намина" поехала в США и Японию, "Автограф" — на MIDEM в Канны и вместе с "Диалогом" — в Лондон… Отклик в местной прессе был в целом доброжелательным, однако вопрос о реальной конкурентоспособности наших групп на мировой сцене оставался открытым: настоящих коммерческих туров пока не было, все визиты "мира и дружбы" имели, скорее, контактный характер.
Легко догадаться, что свежие ветры не могли не сдуть пыли и с фирмы "Мелодия". Наконец увидели свет первые альбомы "Автографа" (на седьмом году существования группы), "Аквариума" (на пятнадцатом году) и "Машины времени" (на девятнадцатом). С переходом на самофинансирование "Мелодия" уже не могла чувствовать себя в безопасности, выпуская десятки миллионов непродающихся пластинок, от Брежнева до Хренникова. Теперь нужно было не только производить, но и реализовывать продукцию, и рок стал в этом смысле подлинным спасением для тонущей
Впрочем, хватит казенной информации. Главное, что жизнь забила ключом, даже фонтаном и всеобщая тусовка приобрела грандиозные масштабы. На улицах объявилось множество экстравагантно одетых молодых людей, которые теперь не рисковали быть задержанными за свои крашеные волосы, цепи на шее или балахоны из мешковины. Все они принадлежали к различным модным кланам и гордо выставляли напоказ свою стильную атрибутику. "Металлисты" пугали прохожих черной кожей, браслетами и кучей железных заклепок. "Брейкеры" фланировали пружинящей походкой во всем спортивном и американском. Возродились былые хиппи — теперь они называют себя просто "система", — с веревками на лбу, в драных джинсах и бусах. Они слушали музыку 60-х, а также "Аквариум" и их московский аналог "Крематорий". То, что "неохиппи" ничем не отличаются от такой же "системы" пятнадцатилетней давности, их нисколько не смущает: они отстаивают "вечные идеалы". По внешнему виду хиппи мало отличаются от молодых русофилов, которые не испытывают влечения к року, зато проявляют социальную активность, участвуя в реставрации церквей и других памятников старины… Кто там еще? Да, новые стиляги в костюмах и штиблетах ломятся на концерты "Браво" и рокабилли-квартета "Мистер Твистер", в то время как "новые романтики", увешанные бижутерией, томно внимают "Николаю Копернику". Радикальная богема носит солдатские сапоги и туалеты противоположного пола, у них долго не было своей группы, пока не появилась "Среднерусская возвышенность", состоящая из едва умеющих играть, но неистовых художников-концептуалистов, взрывающих в своем кураже древние табу политики и секса.
Наконец, у всей модной молодежи появился и "неформальный" враг — движение "люберов". "Люберы" — молодежь из индустриальных городов под Москвой, малообеспеченная и малоинформированная, а потому терзаемая комплексами перед лицом расфуфыренной столичной прослойки. Эти подростки из рабочих семей решили преодолеть свою провинциальную неполноценность, занимаясь культуризмом, объединяясь в шайки и избивая всех, кто вызывающе одет. Их агрессия замешана не только на бедности, но и на русском национализме — так что параллель с западными "скинхэдс" и "национальным фронтом" представляется очевидной. Зимой 1987 года конфликт "люберов" со всеми остальными (в первую очередь "металлистами") достиг внушительных масштабов вплоть до организованных побоищ с участием сотен человек с обеих сторон.
В отличие от старых недобрых времен все (ну, почти все) эти события широко освещались и толковались прессой. Теперь от журналистов стали требовать остроты, проблемности и сенсационности, поэтому "неформальные молодежные группировки" оказались одной из излюбленных тем наряду с частным предпринимательством и разоблачением бюрократов. Обычно статья начиналась с возмущенного письма представителей старшего поколения или описания мрачного бункера "металлистов" (инфернальной дискотеки, притона балдеющих хиппи). Затем следовало интервью с несколькими молодыми аутсайдерами, где выяснялось, что не такие уж они порочные, а просто хотят отличаться от других. В конце обязательная мораль: нет, мы не можем запрещать это движение, надо в нем разобраться, надо организовать ребят… Это было схематично, не очень глубоко, но все равно приятно. Впервые я стал наблюдать "альтернативную" молодежь за чтением нашей прессы [85] .
85
После гастролей UB-40, когда стражи порядка запрещали публике танцевать в зале, несколько газет опубликовало сердитые статьи, осуждающие милицию и задающие вопрос: разве танцевать на концерте так опасно?!
Такого раньше тоже не было.
"Вежливый отказ"
О самом роке тоже стали писать все и одинаково. Пожилые композиторы, комсомольские руководители и культур-функционеры, все били себя в грудь и восклицали: "Да! Это интересно! Это нужно молодежи!" Наиболее самокритичные признавались: "Недооценили вовремя… Действовали не теми методами…" Те, кто еще
Особая помпа развернулась вокруг "Аквариума". У компании Боба было все, чтобы стать героями дня: талант, интеллект, популярность, мученическое прошлое и спокойное настоящее. После показа полуторачасовой программы "Аквариума" в субботу вечером по Центральному ТВ все были в восторге: какие милые, интеллигентные молодые люди! Борис Гребенщиков, того ли ты ждал? "Я не хочу идти по пути Макаревича, но что же мне делать? И чего не делать?" — отвечал лидер "Аквариума", едва отдышавшись после очередного интервью корреспонденту центральной газеты. "Я готов быть сердитым — разозли меня чем-нибудь".
Причины для того, чтобы быть сердитым, разумеется, оставались. Даже в шумной про-роковой кампании были видны черты показухи и неискренности, старая болезнь громких слов и боязни сделать что-то реальное… Конформисты, монстры — все за рок! Вышли две статьи по поводу альбома "Красная волна" (обе написаны неким М. Сигаловым), выдержанные в типично "зубодробительном" стиле — но за рок! Раньше бы обвинили в "предательстве" отщепенцев-музыкантов, теперь же лицемерный гнев обрушивался на подлую американскую "пиратку" [86] .
86
К тому времени Дж. Стингрей уладила вопрос о правах, заплатила советскому агентству штраф и начала новый "официальный проект".
Старый казенный дух активно мимикрировал под новые веяния, и это было опасно.
Что до давно загнившей так называемой "советской песни" [87] , то она вовсе не собиралась легко капитулировать и уступать суверенное место "наверху", — громкие имена, титулы и большие деньги продолжали играть немаловажную роль. В ноябре 1986-го по телевидению была показана великолепная сатирическая рок-программа "Веселые ребята", главный посыл которой: молодежи нужна собственная музыка (и она у нее есть!), поэтому не надо навязывать ей казарменные стандарты [88] . Программа была подвергнута суровой критике за "вбивание клина между поколениями…". Во время другой съемки "Центр" исполнил "Бесполезную песню" — приговор нашей "массовой продукции":
87
Устоявшийся термин, до сих пор противопоставляемый и року, и даже танц-шлягерам. Под "советской" здесь понимается, скорее, нечто напыщенно-ходульное, мало изменившееся со сталинских времен.
88
Одна из шуток передачи: в помпезном концертном зале на сцену выходит огромного роста, до потолка, конферансье и объявляет: "Музыка Союза композиторов, слова Союза писателей: "Песня"!"
Подготовка обуви ("Звуки Му")
< image l:href="#" />Джоанна Стингрей на концерте с "Кино"
Этот номер не был включен в передачу… Так что противоборство подспудно продолжалось.
Хитом сезона в Москве стала песня "Звуков Му" под названием "Союзпечать":
Я часто сижу и грущу. Я умею плакать без слез. Я делаю пустые глаза И на каждый вопрос отвечаю "за". Но утром по пути в киоск Я часто хочу чего нет. Меня научила мечтать Свежая краска газет, "Союзпечать"… Когда идешь мимо меня, Не делай такое лицо, Будто тебе наплевать, Что скажет о нас страна, "Союзпечать"?