Рокировка
Шрифт:
— Ну какая тут, к едреней матери, ошибка пилота! — злобно щерился командир полка, потерявший лучший экипаж. — Видно же все, вон она куда вошла! — он гневно ткнул затянутой в кожаную перчатку рукой в явно развороченный внешним воздействием борт погибшей машины с остатками номера.
— Да я не возражаю! — пожал плечами заместитель главного конструктора и поправил шикарную теплую шляпу из светло-серого фетра. — Ракета, значит, ракета. Вы только на машину не валите!
— Ресурс продлен, движок из капиталки… — пробурчал зам командира полка по вооружению.
Посланец завода согласно
То, в чем он участвовал последние двадцать минут, были обычные в подобных ситуациях препирательства представителей заинтересованных структур.
— Странное место! — сказал заместитель главного конструктора, задрав голову к потолку ангара.
Полковой командир смолчал.
Зато возмутился командир ОБАТО: [71]
— Вы не в Москве, дорогой товарищ! Нашли, что могли! У нас свободных помещений нет!
— Да я не об этом! — отмахнулся зам главного. — Не надо думать, что я бессердечная сволочь. Я просто разъезжаю на подобные оказии лет пятнадцать и уже сопереживать не могу, а то сам помру. Я имею в виду — странное место попадания. Во всех известных мне случаях прямого попадания ракета метила вертолету либо в выхлоп, либо в лопасти, если промахивалась. Она же с тепловой головкой самонаведения, идет в самое горячее место. Первый раз вижу, чтобы попадание было в кабину…
71
ОБАТО — отдельный батальон технического обеспечения.
— Почему в кабину? — поинтересовался командир полка.
— А сами посудите — передние края бортов разворочены изнутри, днище, похоже, цело. Я надеюсь, все люки были закрыты?
Командир сурово глянул на дежурного по аэродрому.
— Так точно!
— Так, может, внутренний взрыв?
— Товарищ полковник, все было по инструкции! Пусть тут граждане не выступают!
Комполка насупился.
— Хорошо. — сдался штатский. — Если нет спорных мнений, пойдемте писать акт осмотра и предварительное заключение. Надо создавать другую комиссию, расширенного состава. Пусть ПВОшники еще посмотрят. Нет возражений?
Возражений не последовало.
Попадание ракеты, как бы ни цинично это не прозвучало, устраивало всех присутствующих.
Они вышли из ангара с чувством облегчения и исполненной работы. Остальное было уже не по их части. Порыв ветра, неся снежный заряд, налетел, сорвал с лысой головы зам главного конструктора его роскошную шляпу и покатил, погнал по необъятному простору летного поля. Инженер прикрыл ладонью зябнущую лысину, согнувшись и протягивая другую руку, погнался за шляпой, которая подлетела к ногам одинокого офицера в новеньком бушлате, с бессильной тоской взиравшего в мутную белесую ночь, наполненную снегом.
— Мне соседка рассказала, что сегодня в концертном зале Октябрьский схватили знаменитого киллера, и оказалось, что это агент ФСБ! — сказала Маринина бабушка. — Она по телевизору видела!
Андрей склонился над тарелкой пониже.
Худшее начало разговора трудно было придумать.
— Что же он там делал? — делано вежливо поинтересовался Маринин папа, внимательно читая наклейку на бутылке марочного вина.
— Покушался на жизнь Бориса Германцова, разумеется! Этот молодой человек им всем как кость в горле!
— Не стоит так горячиться. — осторожно возразила мама Марины.
— А что я такого сказала?! Вечно ты мне рот затыкаешь! А я хочу, чтобы молодежь знала, в какое трудное время мы жили! За мной однажды целую неделю ходил по пятам какой-то тип. Определенно, следил.
— Он, я думаю, хотел признаться вам в любви, но боялся вашего независимого свободного мнения. — сказал папа, звучно, умело и с удовольствием откупорив бутылку. — А насчет трудного времени — давайте не будем, Софья Исааковна. Во все времена вы жили вполне припеваючи.
— Бабуся, не дуйся! — внучка погладила старуху по морщинистой руке. — Ты же знаешь, папа у нас — сторонник диктатуры.
— Я против диктатуры! — возразил шутливо отец, разливая красное. — Я — за тиранию! За свою жизнь я ни разу не встречал живьем работника спецслужб, да и не горю желанием с ними встречаться. Думаю, с ними встречаются чаще те, кто этого заслуживает… Кстати, Маринка, тебе опять звонил Роман!
— Анатолий… — укоризненно сказала мама, указав глазами на притихшего Андрея.
— Что?! — замер папа, подняв на вилке в воздух скользкий маринованный грибочек. — Ах, черт…
Он некоторое время водил глазами от грибочка к Андрею и обратно, потом сморщился, сказал:
— Да сами разберутся!.. — кинул в крупный рот грибочек и приналег на капусточку, выпав, таким образом, из беседы.
— Вот-вот, лучше ешь. — заметила мама. — Марина, подложи гостю салата. Андрей, а чем вы занимаетесь? Учитесь, наверное?
В другой ситуации это была бы удачная попытка сгладить неловкость.
— Учусь. — вздохнул Лехельт. — На юридическом.
— Это очень перспективно! — обрадовалась бабушка и посмотрела на него с дальним прицелом.
Маринка по-своему истолковала вздох, состроила виноватые глаза и под столом толкнула Андрея коленкой:
— Он учится на вечернем, а еще работает. Андрей, кем ты работаешь?
— В конторе одной. Специалистом по персоналу.
— Уважаю самостоятельных мужчин! — воскликнула бабушка. — Вы должны хорошо разбираться в людях, юноша. Что бы вы сказали, например, о моем зяте?
Папа, протестуя, выпучил глаза, но остался бессловесным, так как рот его в этот миг активно исполнял свою первоприродную функцию.
Застольная беседа свернула в безопасное русло.
Андрей скучал без Маринки два дня.
Его мама сказала:
— Ты хочешь, чтобы она позвонила первой? Я бы ни за что не позвонила…
И тогда он выпросил у Зимородка отгул на сегодня, чтобы попасть на семейный обед.
Странно, но на посту, особенно когда приходилось подолгу ждать, часто хотелось поскорее домой, в тепло; а теперь, за прекрасно сервированным столом с тремя переменами блюд, почему-то в голову лезли мысли о ребятах и о работе. Болтая веселую чепуху, он иногда замолкал, будто отключался, прикидывая, как они справляются без него сегодня.